У обочины дороги стоят два человека. Оба мужчины. Один из них чуть выше другого, моложе. Его ищущий взгляд переключается со светофора на дорогу, затем с бара на проходящих мимо людей. Автомобили проносятся с невероятной скоростью, не замечая ограничений и не соблюдая вообще каких-либо правил.
– Вы не против? – тот, который выше, закурил.
– От моего согласия ничего не зависит, – ответил тот, который ниже. – Это твоя жизнь и твой осознанный выбор. Никто не вправе запретить тебе этого делать. Разве что, твои личные принципы, мораль или нравственность. Впрочем, не мне тебя учить.
Легкий вечерний летний ветер дарит приятную прохладу после знойного дня. Человек, который ниже, задумался, будто прокручивая что-то в голове. Долгое молчание и не менее долгая затяжка. Человек, который выше, посмотрев на очередную проходящую мимо него девушку, решает продолжить диалог:
– Меня зовут…
– Не надо имён. Мне всё равно, кто ты, откуда и по какой причине мы сейчас стоим здесь и говорим, – перебил человек пониже. – Нам нужно на ту сторону.
На другой стороне улицы располагается небольшое двухэтажное здание, без вывесок, рекламы или каких-либо других ярких опознавательных примечаний, за исключением старого полустёртого граффити на углу, заклеенного разного рода объявлениями. Однако, почти каждый постоялец заведений культуры потребления знает, что там находится. Если тебе необходимо расслабиться, уйти от проблем, забыться или набить кому-то морду, а денег почти нет, – это именно то место. Да и запах, исходящий оттуда и распространяющийся на половину улицы, так и кричит о назначении данного места. Но неказистый вид здания даже не выделяется из общей картины города. Любой заезжий просто не обратит на него внимания, ведь большую часть этого населённого пункта составляют подобного рода постройки, а все вокруг давно провоняло этиловым спиртом, будто так все и было испокон веков. Пристанище дешевого алкоголя, дерьмовой музыки и сифилизных проституток.
Светофор разрешает перейти дорогу. Не торопясь, собеседники тянутся на другую сторону улицы, но почти на середине пешеходного перехода их чуть не сбивает машина. Человек повыше отпрянул назад, а тот, который ниже, пошёл дальше.
– Странные мы, люди, – сказал тот, который пониже, как ни в чем не бывало. – Мы сами придумываем себе правила, чтобы потом их же и нарушать. Мы те самые мазохисты, которые только и просят боли. Сильнее и жёстче. А мир вокруг – тот самый садист, который только и рад доставлять её. Жёстче и сильнее.
Двое идут прямо ко входу злачного местечка. Около него на тротуаре, ближе к обочине, валяется тело одного из постояльцев. Тело периодически хрипит и издаёт непонятные звуки. Лужа блевотины даёт знать, что тело здесь пробыло достаточно долго, и количество выпитого уже просто не влезает в желудок. Наутро телу будет плохо. Тело пожалеет о содеянном, но не перестанет употреблять, пока печень не разбухнет до размеров футбольного мяча и не превратится в сито, нейронные связи распадутся на водородные соединения, почки начнут воспроизводить песок. Однако и это не остановит тело от употребления. Возможно, тело протянет ещё 2—3 года, не больше. И даже после весьма предсказуемого исхода, редуценты не будут способны как следует разложить тело, ведь тело попросту заспиртовалось. А всё иное разрушиться само по себе. Помимо тела, у входа пасутся особы, одержимые лёгким заработком денег и, по долгу работы, напрочь забывшие об удовольствии. Одна из них подмигивает высокому, на что тот абсолютно не реагирует. Ведь он идёт туда совершенно с другой целью. Первый этаж бара представляет собой типичную забегаловку с барной стойкой и несколькими столами.
