Май. До выборов 154 дня.
Муниципальный округ «Красногвардейское», разделенный почти поровну узким и грязным каналом, ничем особенным не выделялся. Длинная, абсолютно прямая улица, давшая ему название, начиналась от одного из центральных городских проспектов и терялась вдалеке среди складов и заброшенных гаражей. За всю новейшую историю здесь не случалось никаких особенных скандалов, происшествий или сколько-нибудь значимых событий, и единственным отличием Красногвардейской от соседних однотипных улиц было невероятное средоточие административных зданий. Стоило только заблудившемуся туристу свернуть со сверкающего парадными фасадами проспекта, как уже через десяток метров он оказывался среди облупленных от вечной сырости домов. Здесь нашел себе приют штаб районных депутатов, о чем свидетельствовала небольшая табличка с надписью: «Муниципальное образование “Красногвардейское”». Буквально через несколько шагов располагался офис районной избирательной комиссии «ИКМО “Красногвардейское”». Дальше, уже на следующем перекрестке, находилась районная администрация, а в самом конце, там, куда уже не то что туристы, но и местные заходили крайне редко, стояло неприметное здание, на вывеске которого значилось: «Краснознаменный районный суд». На этом отличия заканчивались.
В будние дни, когда местное население уезжало на работу, улица полностью вымирала, и только одиноко бредущий школьник или какой-нибудь пьяница из тех, что вечно толкутся у магазина в надежде раздобыть денег на очередную бутылку, изредка нарушали ее покой. Так улица и жила изо дня в день, из года в год.
* * *
Группа, примерно из двадцати человек, образовав живой полукруг, стояла под холодным майским дождем. В припаркованный неподалеку автобус несколько рабочих складывали свой инвентарь. Погода испортилась, как это часто бывает в Петербурге, внезапно, но им повезло: привезенная стальная оградка была установлена, цветы высажены, торжественное открытие монумента «Бабочка на земном шаре» состоялось.
– Элеонора Антоновна, дождик! Давайте я вас зонтиком накрою, – обратился к даме лет пятидесяти член Молодежного совета Борис Факсман.
Организатор сегодняшнего мероприятия Элеонора Антоновна Черви кивнула, не отрывая взгляда от только что установленной муниципалами композиции.
– Спасибо, Боря, спасибо, я вот свой забыла, – произнесла она, скорее машинально, чем осознанно, с каждой минутой все глубже погружаясь в обуревающие ее тревожные мысли.
Затея с установкой стальной оградки и высадкой вокруг нее редких пожухлых цветов теперь казалась глупой и бессмысленной. Все надежды и ожидания, связанные с проходящей встречей, явно не оправдались. Вместо них накатило чувство стыда и глухой тоски. Несколько дней она просила коллег пригласить на открытие жителей района, но, кроме сотрудников муниципалитета, никто так и не пришел.
Подрядчик смонтировал купленную по каталогу китайскую композицию еще вчера, и уже в первую ночь кто-то умудрился прилепить на выпученный глаз насекомого окурок.
– Интересно, как она будет выглядеть зимой, когда выпадет снег, – пытаясь прервать царившее среди присутствующих молчание, спросил Борис.
«Какой зимой?» – подумала Элеонора Антоновна и, взглянув на Факсмана, сказала:
– Боренька, до зимы еще выборы пережить нужно, а там посмотрим.
Ох уж эти выборы! Уже полгода все ее мысли вращались исключительно вокруг этих чертовых выборов. Все, что она делала, все запланированные дальнейшие мероприятия были посвящены только им. «Жалкие холуи!» – с отвращением подумала Элеонора Антоновна, переведя взгляд на группу молчаливо мокнувших под дождем коллег. Из созыва в созыв ей практически в одиночку приходилось протаскивать давно сформированный коллектив на новый депутатский срок, и делалось это исключительно для того, чтобы встретиться с большинством из них только накануне очередных выборов.
