Война богов,
в сиянии Червоточин
Ритмично пульсировала в ночном небе лестница: ступень красная, за ней – зеленая, синяя. Вместе с северным сиянием раскрывались в вышине Врата Червоточин. Морозный воздух гудел и искрился, выстуживая душу сквозь почти омертвелую плоть. Вдалеке полыхали зарницы, лязгала небесная сталь и грохотали летящие с гор глыбы – отголоски уже выигранной войны, Войны богов и Предвечного Мрака, что охватила все девять сфер мироздания и погубила целый континент.
– Когда же вы угомонитесь? Разве не видите, что все уже кончено? – выкрикнул в пустоту безликий Ветер.
Меховая одежда пропиталась кровью и отяжелела. Одной рукой он опирался на железный посох, второй – зажимал рану на боку. Хорошо, что Ветер утратил Благодать, иначе зараза уже убила бы его, покрыв тело язвами. Какая ирония! Будучи смертным, он протянул немного дольше, чем если бы остался богом. И хорошо! Эти мгновения дороже всего золота мира.
За Вратами уже виднелись переливающиеся радугой своды Пещеры духов. Приглушить бы нестерпимый свет, но сил вряд ли хватит, а они еще нужны.
Оказавшись внутри, Ветер замер и попытался отдышаться. Эхом отражаясь от сводов, по пещерному залу пронесся испуганный шепот. Развоплощенный братец Тень подоспел – жаждал вернуть себе тело.
Ветер усмехнулся:
– Не надейся. Ты останешься здесь, со мной. Навечно.
Бесплотный братец нырнул в темную Сумеречную реку и помчался по течению к Мельнице душ. Ее колесо черпало воду и с грохотом опрокидывало обратно, унося мертвых к перерождению. Того же добивался и братец.
Ветер собрался с силами и вонзил посох в мельничное колесо. Лопасти заскрежетали, пытаясь смять преграду, но та выдержала. Осталось лишь одно усилие, чтобы наверняка заклинить демонов механизм и помешать брату.
На его руке вздулись жилы. Ветер выжимал из себя последние капли магии. Хватит ли их? Он положил ладонь на колесо. Белым пятном от нее побежал иней, перерос в толстую ледяную корку и намертво сковал реку вместе с Мельницей.
Последний шаг – и ноги подкосились. Ветер оперся о стену и сполз на пол.
Зрение угасало. Звуки отдалялись за грань. Ветер и сам приближался к ней. Стирались имена братьев, матери, жены, его собственное. Лица уходили в забвение. Манящее безмятежной синевой небо забирало боль от раны, горечь предательства и тоску разлуки. Становилось легко, будто корка льда покрывала его самого. Ветер растворялся в прозрачной дымке, был всем и ничем одновременно, жил в каждой букашке и каждом горном исполине, слышал и видел все. Почти осязаемой грезилась свобода.
Дрему нарушила тяжелая поступь. Сознание с оглушительной болью вернулось в тело. Почему покоя нет даже в смерти?!
– Что ты наделал, сын? – пророкотал над головой строгий голос Небесного Повелителя, который так пугал в детстве.
Ответ дался ему с трудом:
– Остановил бойню, отец! Разве не видишь?
Рану накрыла теплая ладонь. Стало немного легче.
– Но какой ценой… – с сожалением выдохнул Небесный Повелитель.
– Я заплатил ее сполна. – Его присутствие заставляло Ветра огрызаться, даже когда для этого было не время. – Вы выиграли войну длиною в вечность. Празднуй, а мне позволь спокойно умереть.
