Запах гари ударил в ноздри прежде, чем Селин увидела их – черные скелеты кораблей, вонзившиеся в небо обугленными мачтами.
Словно обломанные ребра незнакомых морских чудовищ.
Не в силах отвести взгляд от зрелища, которое никак не вязалось с представлениями о новом доме, она до боли стиснула поручни «Стремительного».
Да-Гуа. Остров, который должен был стать ее спасением, встречал их пепелищем.
А ведь всего час назад, когда корабль только огибал последний мыс, сердце Селин замирало от восторга.
С высоты мостика «Стремительного» остров казался роскошным кружевом из малахитовой зелени, сквозь которую проглядывал дикий гранит. Величественные контуры гор алели в восходящем солнце, их грозные зигзаги упирались в золотисто-оранжевую пену облаков на фоне лилового неба. В прозрачных лентах водопадов плескалась лазурь.
Над головой кружили чайки и невиданные большие черные птицы, чьи резкие голоса звучали смутно знакомо.
«Наконец-то мы здесь», – шептала она тогда, и слезы радости сами собой текли по щекам, растворяясь в белоснежной пене за бортом. Неужели после всех тягот ее трудному пути к свободе пришел конец? Селин сжимала на своем запястье браслет, переданный ей профессором де Фонтенаком накануне экспедиции и размышляла о его напутственных словах. Неужто и впрямь эта незнакомая, но столь притягательная, земля поможет ей найти ответы и обрести свое предназначение? Дыхание сбивалось от приятного волнения.
Новый, кристально чистый мир, свободный от пороков столичной знати, вот-вот распахнет ей объятия…
Дикая красота пейзажа, изуродованная обгорелыми корабельными останками, заставила Селин вновь засомневаться в актуальности карт. Вид острова почти не выдавал присутствия какой-либо цивилизации. Как здесь могли найти пристанище колонисты из числа миссионеров в своем Оплоте Благочестия и акифские алхимики, которые построили торговый порт, превосходящий даже Ново-Верденский? И уж тем более было сложно представить что где-то на острове спрятаны и мейлонгские плантации черноцвета. Если верить Виталу… Могла ли она вообще полагаться на что-либо из его уст?
Селин прикрыла веки и вздохнула. И словно в ответ в пришедшем с берега ветре почудился шепот – низкий мужской голос, чужой, распадающийся на множество октав. Он зазвучал словно в глубине ее костей. Но, как бы ни вслушивалась, ни слова разобрать не получилось.
Де Круа вздрогнула и заозиралась.
– Драгоценная кузина! – голос Антуана прозвучал неуместно звонко. – Теперь сей, не побоюсь этого слова, крохотный материк, и все, что на нем – наш новый дом! Земля, которая по праву наша! Где мы – законные властители и благодетельные хозяева!
Он стоял на носу в расстегнутом нараспашку камзоле, сияющий и восторженный, будто не замечая ни дымящихся руин в бухте, ни напряженных взглядов мореходов, ни того, как капитан Марсий до побелевших костяшек сжимает подзорную трубу.
Селин хотела было ответить, но «Стремительный» зашел в бухту, и та раскрылась перед ними створками гигантской раковины. Над темной водой плыла утренняя дымка, постепенно сгущаясь в непроницаемый молочно-синий туман.
Только то был не туман.
Теперь, глядя на обугленные остовы в бухте, Селин почувствовала, как внутри поднимается удушливая волна страха. С палубы на нее смотрели только встревоженные лица команды.
«Боже мой, Антуан», – мысленно взмолилась Селин, глядя на оживленную беготню матросов. – «Мы не хозяева здесь. Мы даже не знаем, во что ввязались».
И лица, и интонации ничего хорошего не выражали.Внезапная суета вокруг добавила беспокойства. Только сейчас Селин заметила, как на «Стремительном» оживленнее обычного забегали мореходы.
Да и вопреки традиции, сложившейся за месяцы пути, капитан Марсий не спешил ее приветствовать традиционной порцией беззлобных колкостей. Он застыл неподалеку с подзорной трубой в окружении команды во главе с квартирмейстером Агатой.
