Недавно на радиостанции «Эхо Москвы» министр культуры Владимир Мединский и председатель Военно-исторического общества Михаил Мягков беседовали о Великой Отечественной войне с главным редактором журнала «Дилетант» Виталием Дымарским. Интересно и отрадно было наблюдать, как двое первых убедительно и достойно просвещали третьего, дилетанта, который только о том и мечтал, как бы язвительней уколоть, ущипнуть, оцарапать родную историю или хотя бы показать ей либо фигу, либо язык… Причем язык этот, лукавый, неряшливый, болтливый, метал фразы такого пошиба: «Советский Союз вступил (!) во Вторую мировую войну…». Можно, конечно, сказать: «Ваня вступил в клуб филателистов», «Петя вступил в комсомол» и т. п. Но тут… Какая деликатность в этом словечке по отношению к Гитлеру! Не жертвой его вероломной агрессии стала наша родина, а то ли сама по доброй воле вступила в войну, то ли ее пригласил вступить Гитлер: давайте, мол, повоюем, это интересно… И, оказывается, «вступила после (!) вторжения Германии». Ну это вообще смеху подобно! Может быть, все-таки сразу дала отпор, а не после? И словно у нас был выбор – «вступать» или не «вступать». Что здесь – глухота к русскому слову или сознательное манипулирование с целью исказить историческую правду? Пожалуй, второе, хотя у Дымарского немало и первого.
Ничего другого и нельзя было ждать от этого оратора, типичного представителя своего дилетантского сообщества. Поэтому меня очень удивил В. Мединский, сказавший ему: «Виталий, вы профессионал!». То ли как журналист, то ли как историк.
А этот профи до сих пор, точно несправедливо забытый архитектор перестройки Александр Яковлев четверть века тому назад, потрясает секретными протоколами советско-германского договора 1939 года, как чем-то небывалым и позорным. Да ведь такие протоколы и статьи всегда были и будут. Можно вспомнить хотя бы тайный договор 1699 года царя Петра и польского короля Августа Второго о военном союзе против Швеции. Почему бы дилетантам не заняться поношением и этого договора?.. Это только большевики, взяв власть, были в таком ликующем благодушии, что прокляли тайную дипломатию, отменили смертную казнь да еще отпускали на волю под честное слово таких лютых своих ненавистников, как генерал Краснов.
А этот профи делает большие квадратные глаза: «Извините (он вежлив до посинения), подписывая с Германией пакт о ненападении, Советский Союз, извините, уже предполагал войну с ней?». Уж так, мол, некрасиво… Не предполагал, а был уверен, ибо Гитлер почти за двадцать лет до этого в своей «Майн кампф» объявил, что когда придет к власти, то главной его заботой будет «Drang nach Osten», напор на восток, т. е. завоевание русских земель. А для профи это новость! Видно, историк о помянутой книге и не слышал. И Мединский просвещает Митрофанушку: «Этот договор – внешнеполитическая победа Советского Союза!». Между прочим, именно как о великой победе писала о договоре даже правительственная «Российская газета».
Но профи Митрофанушка опять корит свою родину: Германские войска, мол, «вступили (!) в Польшу» всего лишь «с другой стороны», чем советские: одни с запада, другие с востока. Чисто географическое различие. То есть, как это принято у «пятой колонны», ставит нас и немцев на одну доску. И опять то же деликатное словечко, когда на самом деле немцы, разумеется, не «вступили», как, например, в Австрию или Чехословакию, а вломились в Польшу, обрушились на нее, сея смерть и разрушение. Истребили 6 миллионов поляков и евреев, а мы за ее освобождение отдали 600 тысяч душ. Но, главное, оратор не желает принимать во внимание разницы в 17 дней сентября между «вступлением» вермахта и Красной Армии. А ведь за это время польское правительство успело в первую же неделю бежать из Варшавы в Люблин, а потом – в Румынию, бросив на растерзание народ страны, в том числе наших братьев украинцев и белорусов. С этого момента, напомнили подслеповатому историку его собеседники, согласно международному праву Польша как субъект международного права прекратила свой существование. И если бы мы не «вступили», то не только братья-славяне оказались бы под немецкой пятой, но и граница с немцами стала бы ближе на 200–300 км к нашим жизненным центрам. Ничего не сечет профи!
