Дождь лил как из ведра уже
вторую неделю. В лачуге, в которой нашел себе пристанище Лас, текла крыша. В
результате одежда и солома, на которой приходилось спать за неимением кровати,
стали мерзкими и сырыми. Но это была ерунда. Главное, никакие змеюки так и не
прознали про эту берлогу и не лезли со своими глупостями. Лас натянул куртку,
перекинул через плечо ремень чехла с гитарой и двинулся на выход.
Естественно, у порога
собралась здоровенная лужа. Лас глянул на нее, как на врага, но лужа никуда от
этого не делась и даже смущенной совсем не выглядела.
— Сука-тварь! — сказал ей
Лас, примерился и прыгнул.
Нога поехала по скользкому
камню мостовой, и ему только каким-то чудом удалось удержать равновесие,
все-таки заступив правой ногой в самый центр проклятого болота. Сапог тут же
промок, и Лас выругался еще злее и громче. Прекрасное начало очередного
«расчудесного вечера»! Еще раз выматерившись, он все-таки двинулся вперед.
Вариантов все равно не оставалось — сапоги у него были одни, а дальше сидеть
дома не представлялось возможным. Очень хотелось жрать.
В душе кипела черная
ненависть к миру и к хвостатым... да и двуногим тварям, его населявшим, а
потому увиденное в грязной подворотне, с которой Лас вскоре поравнялся,
наполнило его мрачной радостью. Толпа местного бандитья, сбившаяся в стаю
вокруг молодой, неожиданно хорошо одетой и красивой человеческой женщины! Люди
и наги из числа тех, кого ни в одну приличную нору-дом не пустят. То что надо!
Сняв с плеча гитару, Лас
пристроил ее в темную щель — чтобы, не дай бог, не повредить в драке, а после,
улыбаясь почти что счастливо, шагнул вперед. Два узких стилета вжикнули,
покидая ножны, и кто-то из куда более стремительных, чем люди, нагов даже успел
обернуться на звук… Но это было все, что они смогли. Двоих змеюк Лас зарезал
сразу — те и хрюкнуть не успели. Оставшиеся трое — наг и два человека —
сунулись было ему навстречу, извлекая свои ножи. Но один из людей оказался на
редкость медлительным, а второй — слишком неумелым, чтобы составить серьезную конкуренцию
Ласу с его уже почти пятнадцатилетним опытом выживания в любых условиях.
Последний же оставшийся в живых наг и вовсе отправился на тот свет как-то сам,
без участия Ласа — лишь захрипел, выгибаясь, и из его рта потекла темная, почти
черная струйка крови. Проводив падение его уже мертвого тела несколько
растерянным и даже обиженным взглядом, Лас с так и не утихшим за слишком
быструю схватку раздражением взглянул на женщину:
— Это была очень «умная»
идея — явиться в такой райончик и в такое время! Если бы не я…
— Я объяснила бы им, что они
не правы, сама, — перебила странная дамочка и демонстративно слизнула кровь с
длинного и острого, как стилет, когтя, который на глазах у похолодевшего от
внезапно навалившегося ужаса Ласа медленно втянулся в ее изящный пальчик.
— Ну вот ты как всегда,
Фрейя, — вдруг проворчал кто-то, и по-прежнему буквально остекленевший от
страха Лас увидел, что из-за спины чудовища в прекрасном женском обличии
шагнула невысокая, неожиданно коротко стриженная и в результате забавно
лохматая молодая эльфийка. — Привет! Меня зовут Эри-Ри. Это госпожа моя
пресветлая дора Фрейя. А ты менестрель по прозванию Леголас?
— Мы, фьорнэ, с тобой что-то
слишком мало знакомы, чтобы ты мне тыкала, как родному, — автоматически
огрызнулся Лас и покрепче стиснул рукояти своих клинков, ставшие во вспотевших
от страха ладонях опасно скользкими.
— Да брось! — эльфийка,
представившаяся как Эри-Ри, вдруг улыбнулась тепло и широко, и что-то в душе у
Ласа дрогнуло. Давно никто не улыбался ему так — открыто и искренне.
— А он отчаянный, —
усмехнулась, поворачиваясь к своей спутнице, дамочка с выкидухами вместо
пальцев. — Коготков моих, конечно, испугался, но от страха не обделался, и даже
тебе, плутишка мелкая, выговоры делать принялся.
