От автора. Благодарности
Действие книги происходит в загадочной, живописной Шотландии, наполненной королевскими тайнами, легендарными сражениями, старинными замками и аббатствами.
Автор выражает благодарность хозяевам и работникам Dalhousie Castle (Замок Далхауси) за незабываемый отпуск в окружении средневековых интерьеров, рыцарей, дружелюбных привидений и рассказы об истории замка, которые и подтолкнули к написанию детектива. Dalhousie Castle стал последним замком в Шотландии, который лично осаждал английский король; здесь в разное время проживали короли Англии Генрих Четвертый и Яков Шестой – сын Марии Стюарт. Да и сама шотландская королева 30 июня 1563 года во время поездки в Рослин останавливалась на ночлег в Dalhousie Castle.
Также автор благодарит Роберта Сазерленда – ныне почтенного пенсионера, в прошлом Старшего Констебля Отдела по расследованию тяжких преступлений полиции Эдинбурга за некоторые идеи, рекомендации и беседы о полицейских буднях Шотландии.
Благодарность выражается и работникам винокурни Lagavulin (Лагавулин), расположенной на острове Islay (Айла), – производителям непревзойденного Scotch whisky с ярким торфяным характером и дымным ароматом за превосходную дегустацию и замечательный рассказ о производстве и истории шотландского виски.
С особой признательностью автор обращается к Анастасии и Кристиану, которые…
…впрочем, автор оставляет за собой право не аргументировать мотивы своей сердечной им благодарности.
Все имена и события вымышлены.
Всякое совпадение является случайным.
– Динь-динь-динь, динь-динь-динь. Колокольчик звенит. Этот звон, этот звон о любви говорит…
Романс закончился. Сэр Эндрю Кэмпбелл встал с кресла, подошел к окну, отодвинул тяжелую бордовую штору. Небо хмурое. А бывает ли оно другим, не хмурым, здесь, в Шотландии? Бывает, конечно, но не в октябре; ясное небо в это время года – редкость. Сад, на удивление, зеленый, лишь кое-где желтые и красные пятна на деревьях привлекают взгляд. На лужайке возится садовник. Все как всегда: тихо, спокойно, хмуро-печально…
Сэр Эндрю вернулся к камину, подбросил дрова, открыл барную дверцу, рассматривал бутылки. Виски. Вернее, шотландский скотч. Такой коллекции позавидовал бы любой ценитель этого напитка. Какое-то время он раздумывал, какой сорт выбрать. Пожалуй, торфяной односолодовый… «Лагавулин». Да-да, вот эта бутылочка подойдет. Кэмпбелл открыл бутылку скотча шестнадцатилетней выдержки, вдохнул дымный, тонкий древесный аромат, плеснул в хрустальный тюльпан привычный «сингл шот» виски, поиграл напитком, перекатывая янтарную жидкость по стенкам тюльпана, довольно хмыкнул, затем поставил бокал на овальный стол у кресла. За годы он научился безошибочно отмерять полторы унции виски, несмотря на то что глаза уже совсем не те, что в молодости. Старые глаза, чего уж там говорить, без сильных плюсовых линз он давно не обходится. Сэр Эндрю подошел к окну, постоял, задумавшись, возле немодной ныне, но такой родной радиолы «Эдвард» и вновь опустил иглу на дорожку винилового диска.
Старая пластинка зашуршала, заиграли две гитары. А потом запел голос. Сэр Эндрю мог слушать этот голос бесконечно.
– В лунном сиянье снег серебрится… – подпевал он. – Вдоль по дороге троечка мчится…
Русские слова были сложны для произношения. Он так и не выучил родной язык Машеньки, жены, хотя прожил с ней, урожденной Марией Урусовой, в любви и счастье почти шестьдесят лет. Два года, как его Маши нет. А он слушает русские песни. Это ее голос звучит на виниловой пластинке. Сорок лет назад он записал этот голос-колокольчик на грампластинку и с тех пор слушал его и наслаждался дивными переливами.
Старший сын Арчи после смерти Машеньки записал все ее песни на компакт-диск. Голос жены зазвучал по-новому, звонко и чисто. Но сэр Эндрю так и не привык к новым технологиям, ему казалось, есть что-то фальшивое в таком звучании. Чтобы не обижать сына, он принял подарок с благодарностью, но, когда оставался один в замке, подходил к любимой радиоле и ставил старую пластинку.
