Микола шел по избитой множеством копыт территории полка. Епанча, накинутая на плечи, колыхалась при каждом шаге. Неподалеку высились кирпичные приземистые строения полковых конюшен. Из недр строений время от времени слышалось отрывистое ржание. Ворота ближайшей конюшни стояли открытыми. Юноша непроизвольно заглянул внутрь. В дальнем углу копошился с ведрами старый конюх. Где-то слышался характерный звук скребницы.
Но не он привлек внимание молодого человека.
В деннике возвышался великолепный чалый скакун. Роскошная черная грива покрывала шею коня сплошной волной.
Микола подошел ближе.
Конь ответил звонким ржаньем и ударом копыта в деревянную перегородку денника.
– Ты бы, паныч, отошел от денника, – сурово проговорил подошедший конюх.
Микола не ответил, как завороженный смотря на прекрасное животное.
– Ты, чей такой будешь? – спросил он у скакуна.
– Шел бы ты, барин, подальше, – конюх с грохотом поставил ведро с водой на землю.
Только теперь Микола обернулся к старому солдату.
– Чей это конь?
– Ничей пока. Только вчерась из ремонтного депо доставили.
– Мой будет!, – уверенно заявил юноша и добавил, обратившись уже к Чалому, – Я еще вернусь.
И торопливо направился к дому, занимаемому полковником. Скинутая епанча улеглась на локоть руки, оставив юношу в ярко-красном мундире.
Крыльцо лениво отозвалось на шаги молодого прапорщика. Скрипнула дверь. Микола поправил мундир, отряхнул невидимую пылинку с доломана и шагнул в горницу.
– Господин полковник, – молодцевато начал он, – Адабаш Ми… Николай Степанович, явился для прохождения службы под вашим началом.
Юноша прошел к столу, звучно стукая каблуками о доски пола. Рука вытащила из-за пазухи пакет с сопроводительным письмом.
– Ну, что, Николенька, – полковник внимательно осмотрел молодого офицерика, только что пришедшего к службе, – принимаю тебя в свою Особую гусарскую команду.
Юноша заметно приосанился. Как же служить под началом лихого полковника Куминга – мечта с самого момента поступления в службу.
– Я бы…
Брови полковника сошлись на переносице.
– Молод ты еще, – сурово оборвал Куминг юношу, – ступай. Можете идти, прапорщик!
– Господин полковник, – снова обратился к командиру юноша, – а можно мне самому выбрать себе скакуна?
– Кого-то уже заприметил? – глаза полковника хитро сузились.
Микола невольно смутился.
– Из недавней ремонтной партии… Чалого…
– Попробуй, – усмехнулся полковник, снова погрузившись в чтение лежащих перед ним бумаг.
Юноша стремительно повернулся, стараясь сделать это как можно более лихо, но… по неизвестной причине запутался в шпорах и чуть не упал.
– А, щоб тебе… – пробормотал он еле слышно и, покраснев, стремительно выскочил за дверь.
Взвился, висевший за плечом красный ментик, чудом не зацепившийся за сворку закрывшейся двери.
По усам полковника скользнула усмешка. Куминг пригладил усы ладонью, скрывая выражение лица.
– Добрый воин будет, – неожиданно выговорил он, глядя в закрытую за юношей дверь.
Юноша напрямую направился к деннику с понравившимся ему скакуном.
– Седлай! – на ходу приказал он конюху.
– Помилуйте, ваше благородие. Повременить бы…
– Седлай, говорю!
– Да, как же…
– Оставь! Я сам.
Микола решительно схватил висевшее на колышке седло и с усилием подтащил его к загородке денника Чалого.
Конь встретил появление прапорщика новым ударом копыта в перегородку.
– Спокойней, спокойней, – уговаривал Микола и, обратившись к солдату, бросил шепотом, – держи его…
Конюх крепко ухватил уздечку сразу под челюстью коня.
Седло опустилось на спину скакуна. Щелкнули пряжки подпруги. Микола ухватил уздечку в кулак и стремительно влетел в седло. Чалый дернулся, намереваясь подняться на дыбы. Юноша распластался на шее скакуна, плотнее прижимаясь к животному.
