Начальник штаба майор Холодец трясся в прицепе, подложив под зад пустой планшет. Карты, некогда находившиеся в нем, сейчас были у лейтенанта Мудрецкого, бросившего своего командира на произвол судьбы. Как только тракторишко, урча и надрывая всю свою мощь, взобрался на холмик и пошел с горки вниз, едкий дым, вырывающийся из трубы, стал окуривать майора. Холодец сморщился и закрыл нос рукой.
Впереди его ждало приятное – трактор вышел на асфальтовую дорогу и в кузове перестало сильно трясти. Теперь он мог не ерзать из угла в угол по прицепу, а сидеть в одном месте, обняв вещмешок с остатками еды.
Он сознавал, что едет обратно в часть, что месячная тренировка на выживание закончилась, но никак не мог себя заставить выбросить даже вымокший и негодный хлеб, выловленный в реке, и сложенные в полиэтиленовый пакет малосольные огурчики, выпавшие из разбившейся трехлитровой банки, – запасы местных жителей, дарованные оборванным и изголодавшимся солдатам. Иного транспорта, кроме как трактора, ему предложить не смогли.
Убедившись, что весь взвод, что называется, канул в реку и больше никогда к нему не вернется, Холодец, переночевав под открытым небом, не стал дожидаться, пока за ним пришлют хоть кого-то, и самостоятельно начал пробираться обратно к части. А путь был неблизкий – несколько сотен километров.
Холодец был зол, но не мог рассчитывать на то, что ему придется высказать свое неудовольствие командиру батальона. В таких случаях со Стойлохряковым лучше не связываться – он отрицательных высказываний в свой адрес от подчиненных не воспринимает и все попытки сделать из него виноватого подавляет очень жестоко, лишая, к примеру, каких-нибудь надбавок за месяц. У него это просто: в один день с тобой водку пьет, на следующий – щучит тебя до посинения. И то и другое доставляет ему превеликое удовольствие. Служба…
* * *
Взвод РХБЗ спал после завтрака. Подполковник разрешил не заниматься первую половину дня строевой подготовкой и позволил прибывшим вчера издолбанным химикам перевести дух. В армии такое случается нечасто – никого не волнует, откуда там тебя привезли, – распорядок есть распорядок. Но бывают исключения. Военные иногда тоже люди.
К обеду отдельный взвод химзащиты начал почесываться и вскоре кое-кто выполз в туалет. После месяца в лесу сон на кровати казался чем-то волшебным и воспринимался ни больше ни меньше как дар богов. Удобная штука-то, оказывается, коечка. Когда под головой пусть у тебя и не пуховая подушка, а набитая ватой, и не перина, а жесткий матрац, так все равно после прозябания на земельке ощущаешь себя королем.
Рядовой Резинкин Витя, на гражданке – автослесарь, здесь целый автомеханик, приоткрыл один глаз и посмотрел на сослуживцев. Все спали, хотя день был в самом разгаре, и народ в части наверняка сейчас или служил, или работал, а им выпала лафа – быть освобожденными от всех нарядов и до обеда пробарствовать.
Единственный открытый глаз рядового повернулся на изменение игры света и тени и узрел в дверях появившегося полуголого Петро Забейко в тапочках. Резинкин открыл и второй глаз и подумал, что сейчас дембель рявкнет и заставит весь взвод подняться. И он не ошибся.
* * *
На территорию части через КПП въехал минивен «Фольксваген», а за ним следом – красная «Ауди-100». Две машины проехали по небольшой аллейке мимо плаца и остановились перед штабом отдельного батальона. Подполковник Стойлохряков знал о прибытии гостей и успел нацепить на себя парадку, и выглядел достаточно представительно. Он даже умудрился найти такой ремень, которым удавалось затянуть пузо до минимально возможных размеров, и теперь оно выпирало вперед не так сильно – можно было разговаривать с человеком на расстоянии вытянутой руки и при этом не касаться его собственным пупом.
