Представьте, как вам было бы лучше?
Представьте – вины нет.
Представьте, что возмездия не случится.
Как бы вы тогда поступили?
Произнеся эти слова, спрашивающий встал с обитого дорогой тканью кресла, и подошел к латунной стойке на трех ножках, заглянув в фосфореcцирующий граненый кристалл.
Кристалл лежал в чаше. Он был мутный, и, в тот момент, когда спрашивающий взглянул на него, камень пошел трещинами.
– Да что ж он задаёт эти тупые вопросы по десятому кругу? Я не могу господа! Это…
Усатый мужчина, расположившийся на одной из лож верхней части зала, не успел договорить.
– Тсс – отреагировал человек с соседней ложи. Не было ясно с какой именно. И человек ли. И с ложи ли. Не было видно ничего и никого.
Темнота была неотъемлемой частью процесса «допроса».
Единственное освещенное место было по центру. Там, где кардинал вел допрос. Будто в комнате без стен. Вокруг этого постамента прямо, образуя квадрат, шли ряды кресел, с которых даже во мраке было видно блеск глаз смотрящих. Блеск глаз тех, кто ждал – когда уже допрашиваемому огласят вердикт, несомненно выгодный каждому из присутствующих. Ну или почти каждому.
Светящихся пар было много. Однако допрашиваемый и кардинал не видели ничего за пределами своей платформы. Кардинал прошел по цветному ковру и сел напротив взрослого мужчины.
Глаза мужчины смотрели на что-то, чего не было в этом зале. Но оно полностью завладело его вниманием и мыслями.
Кардинал щелкнул пальцами и спросил:
– Так как бы ты поступил?
– Я не знаю. – не отводя глаз от невидимого нечто, ответил допрашиваемый.
Тем временем, на одной из лож вновь поднялся шум.
– Да вы издеваетесь?! Не знаю как работают эти камушки. Как этот кардинал ему там мозги пудрит. Но видно же, что толку это не даёт!
– А вы, видно, впервые на подобном мероприятии? – прошипел сосед усатого.
– И этого бы раза не было, если бы был выбор. Но нет. Нужны им… как их там… сотни свидетелей!
– Видимо, придется мне объяснять, господа. – сказал сосед по правую руку от усатого. Пожилой мужчина сделал короткий поклон головой. Но никто этого не заметил. Хорошие манеры во мраке значения не имеют.
Он рассказал следующее:
– Это – так называемый «допрос». Не типичный допрос, где дружинник или сотник орет на подозреваемого, в целях выведать, что тот сделал. Это, понимаете, другая ситуация. Совсем другая. Это разговор между реальными желаниями человека и его восприятием себя.
– Ну а попроще можно? – вопросил шипящий сосед.
– Слушайте. Кардинал – это своего рода судья: и обвинение, и защита. Только вот ни судьи, ни обвинения, ни защиты здесь нет. Ответчик, точнее допрашиваемый, всего лишь сам скажет то, на что он способен. Это проверка лояльности. Это выбор доверия.
– Да что ж вы… я ничего не понимаю, что вообще происходит! Что это – гипноз, магия, травы какие? Вот что я понять хочу – почему он сидит, будто умалишенный? А вы: «вопрос выбора доверия» – паясничал усатый.
– Вам очень повезло. Здесь такая темень и не видно, кто тут оскорбляет правителя нашего. – заметил шипящий.
– Так это… правитель наш уже и не выкарабкается из этого. Я слышал, если происходит допрос, потом правителя убирают и ставят своего. – сказал мужчина, расположившийся в углу ложи прямо у выхода в коридор.
Мужчина был в черном капюшоне. Однако, во мраке зала это не имело значения, также как и хорошие манеры.
Он продолжил:
– Например, вдруг он хоть и лоялен, но всё же нарушил один из сотен законов Эгламириады?
– О чём это Вы, господин? – спросил пожилой мужчина – Насколько мне известно, здесь им это не нужно узнавать. Это уже дела фигур поменьше, нежели Черные Кардиналы.
