Многие века старый мир терпел бездеятельное общество ради его мелких заслуг перед изящными искусствами (которым же и покровительствовал), перед торговлей (который поддерживал), и изяществом (бывшим едва ли не целью старого мира). Однако новый мир преклоняется лишь перед мужеством, самоотречением, работой, перед сознанием исполненного долга и терпит только такое общество, которое может гордиться своим участием в прогрессе страны.
Тем не менее, в Австралии, обязанной мужественным пионерам, с изборожденными морщинами лицами от работы и страданий, с руками, сожженными солнцем, своим существованием и будущим, вы встретите господ, которые хвастаются тем, что они и пальцем не дотрагиваются до дела, паразитов, которые превосходят бездельников старого мира и в жизни которых нет другой цели, кроме как достигнуть права принадлежать к известному обществу, к известному свету, к тому или другому набору…
Господа эти, наследовавшие богатства, добытые тяжким трудом и жизнью, полной отречения, считают позорным для себя выпить стакан превосходного местного вина. Они отказывались слушать знаменитую певицу Мельба, потому что она уроженка Австралии, когда она была на родине, а теперь охотно заплатят по сто франков за кресло, чтобы услышать эту певицу в Мельбурне или Сиднее, так как эта дива стала европейской.
Общество колоний ровно ничего не имеет оригинального, оно довольствуется копированием лицемерия и всех сумасбродств старого британского общества. Здесь, на юге, вы встретите продажность, обожание золотого тельца и так далее, или лицемерие в еще более чудовищных масштабах, чем в Англии, и я могу гарантировать, что скверно сшитое платье скорее закроет вам здесь двери общества, чем сомнительная репутация, и вам простят много ошибок, если вы, пожимая руку хозяйки дома, подымите локоть до высоты подбородка… идеал австралийской светской ловкости… А женщины, женщины здесь с их наборами платьев и аксессуаров… Я помню двух дам, с которыми познакомился в Мельбурне, а потом встретился в Аделаиде, куда они переехали.
– Ну, как вам кажется Аделаида? – спросил я.
– О! мы еще не совсем устроились и мало еще получили визитов, но, очевидно, что мы будем здесь иметь возможность пользоваться лучшим обществом… Знаете, сущность жизни, это быть в избранном обществе в правильном наборе!
Этот фарс разыгрывается и в самых ничтожных городишках, – там также имеется свой свет… В городишке с двумя тысячами жителей я познакомился с дамой, в разговоре с которой упомянул, что в Сиднее был знаком с бывшей жительницей их города, и, назвав ее, спросил:
– Вы, конечно, знакомы с нею?
– Да! – отвечала она, как бы разыскивая в памяти это имя, – по имени я ее знаю, но… мы принадлежим к разным обществам!
Эта избранная колонистка была супругой местного мастера жестяных дел…
– Эти лавочницы становятся нетерпимыми, они всюду пролезают! – говорила мне другая дама, отец которой был огородником в предместье Мельбурна.
Дамы этого курьезного общества рекламируют себя похуже продавцов мази для наращивания волос… Когда они дают обед, вечер или бал, ими рассылаются пригласительные билеты в газеты, дабы репортеры могли видеть и описать в деталях их торжественный прием. Таким образом в Австралийских газетах вы находите целые столбцы, посвященные туалетам, именам гостей на таком-то обеде или вечере и меню этих обедов.
Их портреты в декольте с подписанными именами выставляются в витринах фотографов. Увидав подобное в Париже, француз, наверное, спросил бы: «почему же нет адреса?».
