– Папа, у тебя рука трясется.
Шарик в пластмассовой чашке предательски дребезжал. Рома аккуратно поставил чашку на кровать и схватил левой рукой правую за запястье.
– Ты что растряслась? Совсем кочупырка что ли? – исказив голос до максимальной писклявости, спросил Рома свою руку. Рука в ответ показала фигу. Лиза захохотала. Она всегда хохотала, когда папа кривлялся. Легко быть юмористом, когда ребенку 4 года. Рома через силу улыбнулся. Ему становилось все хуже и хуже. Было уже 11 утра, а он все никак не мог сказать себе: «доброе утро». Всё из-за дочки, которая ходила за ним как приклеенная. Холодный вонючий пот потек по его лицу.
– Папа, ты совсем мокрый, – отсмеявшись, сказала дочка. Она заметила, что папе плохо.
– Я болею немного, – сказал Рома. – Сиди здесь. Я сейчас выпью лекарство и вернусь.
Папа встал с кровати и пошел на кухню.
– Я с тобой, – закричала Лиза и побежала следом. Рома недовольно поморщился, но ничего не сказал. Они пришли на кухню. Рома посмотрел в окно. За окном моросил дождь. Отличная погода для середины декабря.
– Только вешаться в такую погоду, – пробормотал Рома и на секунду завис. Ему захотелось зарифмовать фразу. С разбегу не получилось.
(«Погода, природа и прочая благодать. / Всюду праздник искрит и пенится. / Снег накрыл с головой – идеально, чтобы поспать. / Зимний дождь за окном – идеально, чтобы повесится», – зарифмовал он позже, но не стал записывать, потому что скучновато получилось).
– Пап, ты куда смотришь? – вывела его из задумчивости Лиза.
– Никуда, – честно ответил Рома и налил в стакан фильтрованную воду из кувшина. Сделав несколько глотков, он поставил стакан на место. Вода была невкусной. Рома пошел с кухни.
– Ты лекарство забыл выпить, – напомнила дочка, семеня следом.
Рома остановился. Он не знал, что ответить.
– Расхотелось что-то, – сказал он, наконец. – Пошли телевизор смотреть.
Они пришли в зал. Рома включил детский канал. Он надеялся, что там будет какая-нибудь Машка с Медведем, но там живые дети бегали в эстафете. Лиза такое не смотрела. Пришлось взять «дистанционку», сесть рядом с дочкой и начать поиск. Наконец Рома нашел мультик. По экрану скакали и кричали страшненькие разноцветные пузыри с глазами.
– Папа, оставь, – закричала Лиза. – Это пузокони.
– Пузокони? – удивленно переспросил Рома.
– Да. Я с мамой смотрела. Красный шарик – это пузеконь Лошадка.
Действительно из красного пузыря торчало что-то похожее не копыта. «Мне никогда не стать детским писателем», – подумал Рома, смотря, как пузеконь Лошадка беседует с цветочками на лугу. Аккуратно убрав дочкину ладошку со своего колена, Рома встал.
– Папа, не уходи, – сказала Лиза, не отрывая глаз с экрана.
– Я сейчас, дочь, – ответил Рома и замер. Лиза продолжала смотреть мультик. Рома быстро прошел по коридору до кухни, остановился перед мойкой, выглянул в коридор – нет ли «хвоста», открыл дверцу шкафчика, присел, просунул руку мимо мусорного ведра и достал из тайника почти полную бутылку водки. Быстро встав Рома поставил бутылку в шкафчик, висящий над мойкой, после чего снова выглянул в коридор. Никого не было. Лиза наконец-то приклеилась к телевизору. Рома взял чайную чашку, снова достал бутылку, сделал несколько крупных «бульков» в чашку и поставил бутылку назад. Его движения были отточены до автоматизма. Долив в чашку воды, добавив смородинового варенья и перемешав, Рома одним глотком выпил полученный коктейль.
– Папа, – раздалось из зала. Лиза обнаружила его отсутствие. Рома быстро вернулся. По телевизору шла реклама. Папа сел рядом. Лучше от водки не стало. Надо было чуть подождать. Рома знал свой организм, как стюардесса правила полета. Снова полился пот. Сопли потекли из носа. Рома чихнул. Стало легче. Нужно было срочно повторить. Реклама закончилась. Началась новая серия пузеконей. Заиграла веселая песенка.
