Рейс № 527 задерживается по техническим причинам до 18.00. – прозвучал, как сквозь вату, голос диктора.
Я пробудилась от липкого, неглубокого сна, в который я проваливалась время от времени, не замечая ничего вокруг, вернее не осознавая. Я видела происходящее, но это меня, будто бы, не касалось, происходило в параллельной вселенной. Вторые сутки откладывают наш рейс, а может быть не вторые? Четвёртые, пятые? Я здесь уже неделю? Я почти всё время в сладковатой полудрёме. Возвращаться из неё в реальность не хочется.
– Есть пойдёшь? – наклонился ко мне Артур. – Сегодня завтракаем по-барски! В кафе «Тик-тоник»! Это нельзя пропустить! Пойдём!
– Завтракаем? – отозвалась, прорываясь сквозь пелену сна, я. – Разве сейчас не вечер?
– Вполне себе солнечное утро. – бодро, почти весело, ответил парень, оглядываясь вокруг, будто была необходимость убедиться в сказанном.
«Он не уверен – подумала я. – Тоже не уверен.»
– О! Смотри, Лариска опять всех к начальству идти агитирует! Вот неугомонная! – Артур обозначил направление кивком головы.
– Опять? Они что, уже куда-то ходили? – пыталась вернуться в реальность я.
– Нет, всегда только собираются! – формально хихикнул парень, вытаскивая меня с кресла, которое, казалось, срослось со мной и не хотело отрываться.
– Сколько можно! – протестовала Лариска. – Который день уже рейс откладывается! Пойдёмте к директору и потребуем, чтобы нам объяснили!
Толпа неопределённо гудела, то ли поддерживая, то ли протестуя.
Голос диктора прервал оратора.
– Пассажиры рейса 527 приглашаются в кафе «Тик-тоник» для получения продовольственного пайка.
Толпа вокруг Ларисы, словно лужица под солнцем, начала постепенно испаряться.
Никто уже не торопился, и не нёсся в кафе, боясь, что еды не достанется, как в первые дни. Толпы людей, не торопясь обтекали друг друга. В одну сторону шли пассажиры, которых пригласили на посадку, в другую те, чей рейс задержали. Первые шли бодро и сосредоточенно, вторые равнодушно, уже пройдя стадию сопротивления, злости и негатива. Уже закончились слёзы и истерики, прекратились нервные срывы и панические атаки, иссякла злость, нетерпение перешло в апатию.
– Почему ты спишь всё время? – спросил Артур.
– А ты почему не спишь? Ночь ведь. – зевнула я.
– Утро сейчас! Просыпайся! Уже утро!
– А зачем? Всё равно ничего не меняется. Наш рейс опять задерживают.
– Я нашёл такое клёвое местечко. Поедим, потом я тебе покажу.
Мы получили упаковки с едой, Артур всё время что-то говорил, я молча жевала, почти не слушая его. Это требовало усилий, я сейчас ни силами, ни волей не обладала. Его слова проскальзывали по периферии сознания, никак меня не трогая. Еда тоже не вызывала эмоций, я не чувствовала ни вкуса, ни радости насыщения. Ела автоматически.
В сознании возникло лёгкое удивление. Я даже проснулась, удивившись этому ощущению. Почему я не чувствую вкуса моих когда-то любимых сырников? Но эмоция тут же погасла, как огонёк, не получивший подпитки кислородом.
– Кислород! – вдруг крикнула я. – Мне нужен воздух! Мне не хватает воздуха! – я схватилась за эту мысль, как за спасательный круг. Это всё объясняло, как будто бы!
– Включите кондиционер! – громко потребовал Артур.
Холодный поток полился на меня сверху. Но он был безжизненным, стерильным. А так хотелось запахов! Что за время года сейчас? Лето? Зима? Хорошо бы осень! С ароматом прелой листвы и дождя, сырой, насыщенный влагой воздух!
– Сейчас осень? – спросила я Артура.
– С чего ты взяла? – уверенно сказал Артур, неуверенно оглянувшись вокруг, будто желая убедиться в своей правоте.
«Он не знает – подумала я.»
– Ты не знаешь, какое сейчас время года?
– Почему это не знаю? Знаю, конечно! Что за странный вопрос! Мы же не в детском саду! Здесь все знают, какое сейчас время года, день недели и число.
