Худенькая, небрежно одетая девчонка в мальчишеских брюках и
рубахе навыпуск бежала по центральной улочке Делфиса. Тёплый
ветерок приморского городка трепал её по-мальчишески стриженные
волосы, а редкие прохожие кричали вслед обещания оборвать шустрому
мальчишке уши.
Я их не слушала – нужно успеть отнести монеты семье и вернуться
в мастерскую, а то с господина Грюнвера станется: или запретит
выходить на улицу на целую неделю, или задаст выучить определитель
магических трав, произрастающих в Дервенгаре, а это очень далёкое
королевство, в котором мне и побывать, может, не придётся. А уж
сколько причитаний будет – и подумать страшно.
- Валлери, ты никогда не слушаешь, что умные гномы тебе говорят,
– ворчал он. Вообще, господин Грюнвер – полукровка-гном, добрый и
успешный артефактор, мне очень повезло попасть к нему в
помощницы.
Я родилась в бедном приморском городке Делфисе, в большой семье
простых людей. Как у нас говорят – «не одарённых магией». Отец рано
умер, и мать, достаточно крепкая женщина, возглавляла весь наш
маленький род. Старший брат Сит недавно удачно женился на соседской
дочке, получил в приданое небольшой участок земли и завёл там
огород, с которого мы, в основном, и жили. Две старшие сестры,
Асила и Энни, всё ещё были на выданье, а выйти замуж без хорошего
приданого простой девушке почти невозможно.
В один из удачных для нашей семьи дней мать взяла меня с собой в
лавку к господину Грунверу, куда направилась в надежде продать ему
дерево кинама, которое все почитали магическим.
Это дерево выросло за нашим домом, и я часто сидела под ним,
делая из веточек простые безделушки. Иногда их покупали туристы,
считая забавными. В мои девять лет я уже многое умела, как и все
девочки, с раннего возраста привыкла трудиться по дому и всячески
помогать старшим.
В том же году Лия, жена брата, родила первенца, и мне стало не
до поделок. Как самую младшую в роду, меня не брали на работы в
огород, а оставляли нянчиться с малышом. В один из жарких осенних
дней я сидела под деревом, раскинувшим широкие ветви, дававшие
спасительную тень, и пыталась успокоить племянника. Укачивать его
долго на руках я не могла, тяжёлый слишком, а как только пыталась
положить в люльку, малыш сразу начинал истошно кричать.
Сит дребезжащим от раздражения голосом стал орать на меня:
- Ни на что ты не годишься, даже ребёнка успокоить не можешь... –
кричал мне брат, а потом обратился к матери:
- Не нашей породы Валлери: волосы тёмные и глаза-угольки, – от
злости он попытался меня обидеть.
Надо сказать, что этим меня всегда и сестры дразнили:
- У нас в семье все светловолосые и светлоглазые, а тебя маги
перепачкали, – насмехалась они.
Мать им грозила, конечно, что отлупит, если будут допекать, но
раздражение от детского крика сказывалось и на ней.
Понимая, что это не со зла, и нужно придумать, как отвлечь
малышку, я нарисовала на песке погремушку, которую видела в витрине
детского магазинчика на пристани, собрала веточек с дерева,
настругала ножиком на пластины и нанизала на верёвку. Получилось
что-то вроде трещотки-погремушки, которую я и подвесила над
люлькой.
Сестры вместе с Лией смеялись над поделкой, но удивились, поняв,
что, слегка подтренькивая от ветра, погремушка работала: племянник
быстро засыпал, и даже тех взрослых, кто слышал этот звук,
неизбежно клонило в сон.
Мать, поняв, что дело нечисто, собрала семейный совет.
- Думаю, дерево магическое, и нужно это проверить, – сказала
она.
- Может, Сит сделает простую поделку? – высказалась Лия. – И
тогда мы точно поймём.
Так и решили: Сит делает коробок или ящик – самое простое, и,
если оно магическое, это станет ясно по положенным туда вещам.
В наши края маги, как правило, не заезжали: порт был маленький,
а курорт не очень комфортабельный, поэтому если и приезжали на
отдых, то примаги, и иногда – домаги. Домаги – это, как правило,
внебрачные дети магов, или дети от союзов магов с домагами, а вот
примаги – дети домагов, и от дальнейших союзов с ними количество
магии в ребёнке только уменьшается. Детей, в которых подозревали
присутствие одарённости, предписывалось проверить у законников, и
если природа не обделила их, то матерям выплачивалась хорошая сумма
денег, а детей определяли в школы, после которой их ждали безбедная
жизнь и служба на благо королевства.
