Окраина Бийска, Россия
Что-то мешало мне спать, но я никак не понимала что именно. Какой-то шум не давал мне спокойно отдаться в объятия Морфея и снова увидеть тот сон. Слишком поздно я поняла, что где-то плачет ребёнок… мой ребёнок. Открыв глаза, я резко села, оглядываясь в тёмной комнате. Мой малыш плакал, а тот мужчина, что заботился о нас, пытался его убаюкать. Мои инстинкты твердили о том, что я должна защитить его. Как я ещё не зарычала, не знаю. Поднявшись, я подошла к ним. Когда моя ладонь легла на плечо Марка, он вздрогнул и обернулся.
– Прости, думал, справлюсь.
Я отчётливо видела его застенчивую улыбку, хотя в комнате и темно. Это ведь странно, да? Но я уже привыкла к тому, что порой вела себя странно, что я будто зверела, особенно в полнолуние. Иногда я задумывалась, а всегда ли я была такой? И не находила ответа. Я не помнила своего прошлого, только последний год. Моя память чистый лист. И это пугало. Были ли у меня родные, родители, братья и сёстры? Или же муж? Ведь от кого-то я родила Мирона. Я очень хотела знать ответы на эти вопросы. И я знала, что Марк мог ответить мне на них, но стоило мне заговорить об этом, как он тут же менял тему, тем самым сбивая меня с толку.
– Ничего, дай я, – протягиваю я руки, чтобы забрать сына и Марк с неохотой отдаёт мне моего малыша. Мирон тут же умолкает.
Поначалу я думала, что Марк отец моего сына, но сердце говорило об обратном, и я верила ему. А когда я напрямую спросила об этом его, он разозлился и сказал, что нет, он не отец Мирона, и что он не знает того «счастливчика». Это было сказано с сарказмом, и тогда я долго с ним не разговаривала, чем ранила Марка. Он умолял меня простить его, стоя на коленях, и в итоге я простила. Ведь я должна быть благодарна только за то, что он заботился о нас.
Иногда меня посещала мысль уйти от него, и даже как-то я это сделала, но в итоге пришлось вернуться, так как я не знала, куда мне идти. Хотя инстинкты велели мне двигаться на запад, но мне было страшно. Страшно не только за себя, но и за ребёнка, которого я носила. И сейчас укачивая сына на руках, я думала о том, что всё же я сделала правильно, что не ушла от Марка, всё-таки он обо мне заботился, хоть и порой и выводил меня из себя.
Когда Мирон заснул, и я положила его в кроватку, то почувствовала руки Марк на своей талии, и мне стало мерзко. Любое его прикосновение заставляли меня морщиться как от боли, и он знал это, хотя всё равно пытался при любой возможности прикоснуться ко мне.
– Иди, спать, милая, – прошептал он мне на ухо, а я будто превратилась в камень. – Арина.
– Да, – выдохнула и попыталась сделать шаг в сторону кровати, но Марк меня не пустил.
Обернувшись к нему, я вздрогнула. Марк… его мысли и желания были слишком ясны.
– Не надо, – прошептала я, и положила пальцы на его губы, когда он стал наклоняться, чтобы поцеловать меня. Прикрыв глаза и тяжело вздохнув, Марк отступил, и я пошла к кровати. Всё оставшуюся ночь я почти не сомкнула глаз. Марк ушёл к себе в комнату, и вроде бы я была в безопасности, но я не ощущала себя в безопасности. И дело было не только в Марке.
Я не заметила, как заснула, и снова оказалась в поле. Где-то выл волк. На небе сияла полная луна. И не ветерка. Вот я стою и, обняв себе, осматриваюсь и в какой-то момент понимаю, чувствую, что не одна. Ко мне приближается чёрный волк. И я догадываюсь, что это он выл всего секунду назад. Я вздрагиваю и хочу убежать, но ноги не слушаются, и я падаю на землю, а волк набрасывается на меня.
Я просыпаюсь то ли с криком, то ли с рычание и никак не могу успокоить скачущее сердце. Солнце уже встало. Бросаю взгляд на часы, без пятнадцати восемь. Значит, Марк уже уехал на работу, и я смогу спокойно заняться домашними делами. Но вылазить из постели не хочется, и я позволяю себе ещё немного полежать в кровати, вслушиваясь в тишину дома.
