В поэзии Сефериса, одного из самых замечательных поэтов ХХ века, есть замечательный образ – «пустая рубаха Елены». Речь идет о самой знаменитой Елене – прекраснейшей из всех женщин на земле, Елене Прекрасной (Елене Троянской, Елене Спартанской), ставшей одним из бессмертных великих образов. «Пустая рубаха Елены» – образ, заменяющий тот призрак Елены, которым пользовались еще в архаическую эпоху преобразователи древних сказаний, а один из них даже поплатился за это (правда, временно) своим зрением. Призрак Елены, т.е. идея непревзойденного женского очарования, уже отрешенного от конкретного «осязаемого» женского образа, пожалуй, не в меньшей степени присутствует в мировой культуре, становясь облачением (а может быть, и сущностью?) самых восхитительных женских образов.
Но есть в поэзии Сефериса и другой, весьма схожий с этим образ, и формально и по смыслу, но, пожалуй, еще более яркий, благодаря своей большей конкретности, большей известности знатокам античной мифологии. Это «рубаха Кентавра». Ее прообраз – знаменитый хитон, подаренный Гераклу по неведению его супругой Деянирой (если угодно, символом супружеской ревности, подозрительности и в еще большей степени символом преступно доверчивой женской глупости). Этот хитон, который в действительности Кентавру (Нессу) не принадлежал, был пропитан смертоносным зельем – смертоносной смесью из крови кентавра и «оружия» самого же Геракла – яда Лернейской гидры. «Рубаха Кентавра» (почему же «рубаха», а не столь известный из античности хитон? – но нет, именно современная нам рубаха) непрестанно, хотя и не всегда ощутимо, рассеяна незримо в воздухе Греции, время от времени напоминая о себе. Ощущение ее может «возникнуть» вдруг не только в краю кентавров – на лесистом Пелионе, но пребывает в любом уголке Греции. Всюду, где я бываю…
Такова сама античность – иногда и зримо, но неизменно во всех остальных случаях незримо пребывающая всюду в Греции и приходящая иногда в самый нежданный момент. Тот, кто живет в Греции (пусть даже самое короткое время), может ощутить на себе это колдовское зелье, проникающее глубоко, проникающее насквозь, вовсе не из воссоздаваемого античного хитона, а из самой обычной современной рубахи.
Иногда это колдовское зелье ощущается мучительно: хочется сорвать с себя эту невыносимо жгущую рубаху, вырвать из себя куски собственного живого существа.
Всюду, где я бываю, Греция меня ранит.
Предлагаемая вниманию читателя небольшая антология (буквально «собрание цветов», «цветник» или «букет») русских переводов стихотворений греческих поэтов ХХ века – одна из попыток увидеть Древнюю Грецию глазами нашего или относительно недавнего времени. Константинос Кавафис (1863–1933) стал известен читающей публике Греции в 1903 году1. При жизни Кавафиса в свет вышло всего два небольших сборника его стихов (1904 и 1910 гг.), а вскоре после смерти поэта (1935) – первое их полное издание, включающее 154 стихотворения2. За два года до смерти К. Кавафиса выходит в свет «Поворот» – первый поэтический сборник Й. Сефериса (1900–1971), а первое появление в литературе Кики Димула, творчество которой продолжается до сих пор, относится к 1952 году3. Таким образом, творчество этих трех поэтов в общей сложности составляет хронологически «непрерывный» временной промежуток, занимающий немного более столетия – весь XX и прошедшие полтора десятилетия XXI века.
Без преувеличения можно сказать, что имена избранных нами трех поэтов принадлежат к числу наиболее значительных в новогреческой литературе. Действительно, К. Кавафис – один из самых общепризнанных великих поэтов ХХ века не только европейского, но и мирового уровня. Относительно Й. Сефериса ограничимся упоминанием того обстоятельства, что он был лауреатом Нобелевской премии в области поэзии в 1963 году. К. Димула – пожалуй, самое известное имя в современной греческой поэзии, лауреат многих национальных литературных премий и Европейской литературной премии (2009), член Афинской Академии наук (2002), почетный доктор Богословского факультета Аристотелевского университета Фессалоники (2015), кавалер ряда высших наград Греции. Однако, несмотря на все свои творческие достижения, Кавафис оставался практически в стороне от современного ему греческого литературного процесса и был признан величайшим мастером новогреческой поэзии только после смерти, а литературная слава и Й. Сефериса, и К. Димула, к сожалению, в большей или меньшей степени определяются парафразой знаменитой формулы «поэт в [этой стране]
