О корнях. Вместо предисловия
По поводу происхождения терминов «Русь», «русы» существует достаточно много различных, часто противоречащих друг другу гипотез. Практически все они укладываются в рамки двух основных теорий: скифо-сарматскую (славянскую) и норманнскую. Приверженцы обеих выдвинули множество версий, но на получение однозначного и, главное, бесспорного ответа на этот вопрос приходится только надеяться. В белорусской историографии данной проблеме серьёзного внимания не уделялось. Её если и рассматривали, то в контексте с общим термином «Русь» для всех восточных славян. Отдельно практически не рассматривалась и проблема территорий, входящих в состав современной Беларуси. Особенностью исследования данной темы относительно белорусских земель является то, что по ним на протяжении столетий проходит граница двух культур – западной (европейской) и евроазиатской (российской). Это накладывало определённый идеологический отпечаток на мнения исследователей, ограничивая их определёнными рамками, косвенно или непосредственно ставя в зависимость от официальных идеологий, довлевших в каждый исторический период.
Если взглянуть на проблему происхождения термина «Русь» чуть внимательнее, то становится очевидным, что камнем преткновения в разногласиях сторонников обеих теорий являются не столько лингвистические, сколько политические проблемы, выступающие sine qua non её существования. Это вполне объяснимо и даже закономерно, потому что начало дискуссиям положили не учёные, а враждебные друг другу политики: Йохан III Ваза (1537—1592 гг.), глава Шведского королевства, стремившийся расширить владения на восток, и не менее энергично расширявший границы своей державы в обратном направлении Иван IV Грозный (1530—1584 гг.). Любопытно, что в жилах обоих текла скандинавская кровь, чем и тот, и другой очень гордились. Московский царь не упускал случая напомнить окружающим, что род его берёт своё начало от самого Рюрика-варяга, у его оппонента острой необходимости в таких напоминаниях не было – о его шведском происхождении все знали. В принципе, оба государя были убеждёнными норманистами, так как выясняли сугубо внутренний, почти династический вопрос: чьи потомки первыми начали управлять на интересующем обоих участке земного шара. В основе дискуссии лежала банальная проблема права собственности, которая с течением времени приобрела политический характер, расширилась, обросла в той или иной степени авторитетными мнениями специалистов, но к окончательному решению не приблизилась и актуальности не потеряла. В процессе придания большей весомости политическим аргументам проблема первенства пополнилась многочисленными вопросами, призванными обосновать изменения социально-экономического характера на Евразийском континенте. И едва ли не витринным вопросом в этом деле стала этимология слова «Русь» и его производных.
У серьёзных западных историков происхождение этого термина больших вопросов не вызывает. Рационалистическое видение предмета давно сформировалось и представляет собой, как правило, перечисление существующих гипотез. Намного больший интерес западные специалисты уже давно проявляют к изучению не собственно указанной темы, но политических явлений, непосредственно или косвенно с ней связанных (панславизм, народничество, более локализованные националистические движения и т.д.). Существование двух точек зрения, норманнской и славянской, расценивается и изучается ими не как сугубо историческая проблема, но как политическое явление, существующее и уже имеющее свою собственную историю развития. Иными словами, западных учёных больше интересуют «плоды», нежели досконально изученные «корни».
