Голова гудела, словно внутри нее поселился рой рассерженных ос. Тело налилось свинцом, каждая его клеточка болела, как никогда. Он попытался сдвинуться с места и, конечно же, конечности крайне негативно отозвались на эту попытку пошевелить хотя бы мизинцем, по мускулам прокатилась целая волна слабости и болезненных спазмов. Дикарь с сарказмом отметил про себя, что последнее время все чаще сталкивается с похожим состоянием, это уже прочно вошло у него в привычку. Крайне неприятную и губительную привычку.
Со скрипом зубов он кое-как разлепил веки и пошевелился. В поле зрения, на фоне порозовевшего предрассветного неба, появилась перевернутая вверх ногами гребенка силуэтов верхушек деревьев, подсвеченных первыми лучами еще пока не выглянувшего из-за линии горизонта светила. Дикарь вновь прикрыл веки и про себя подумал о том, что он, похоже, провалялся тут всю ночь напролет. Все тело жутко затекло, мышцы спины и ягодицы неприятно спазмировали, натянув холода от остывшей за ночь лесной подстилки. Собравшись с духом, он медленно приподнялся на занемевших и ноющих конечностях и встал на четвереньки. Тело плохо слушалось приказов своего владельца, суставы словно проржавели насквозь, в результате чего безмолвное сражение с ним тянулось целую вечность. Со стоном откинувшись назад, Дикарь привалился спиной к стволу поваленной им в пылу ночной схватки сосны.
Острое зрение, доставшееся ему в наследство от Голода, как всегда работало на высоте. Поэтому пока еще царивший между деревьев чернильный предрассветный сумрак никак не помешал Дикарю рассмотреть ствол его «отбойника», хмуро глядевшего на своего хозяина черным зрачком дула. Видимо, пока он мирно валялся в отключке, девушка завладела его оружием и теперь весьма недвусмысленно держала его на мушке. Автомат внешников выглядел несуразно огромным в небольших девичьих руках нимфы, все это время безмолвно взиравшей на его потуги. Но это впечатление ложное, теперь рейдер знал это как никто другой. Эти обманчиво тоненькие и изящные ручки таили в себе поразительную мощь и силу, никак не соответствующие их внешнему виду. Ей не составит большого труда держать его на прицеле хоть весь день. Аврора твердо и уверенно стояла на своих двоих, что явно давало понять – ей ночная схватка далась значительно легче, чем рейдеру. Это укололо самолюбие Дикаря, хоть он и понимал, что в Улье внешность обманчива и мало что значит, но осознать, что его «под орех» отделала девчонка, которая весит почти вдвое меньше него самого, было весьма и весьма неприятно. Болезненный удар по самолюбию, так сказать. Впрочем, навыки и умения, продемонстрированные ею ночью, а также то, как именно Аврора провела свои несколько лет в Стиксе, и вполне заслуженная ею репутация, успешно работали как бальзам для уязвленного самолюбия Дикаря. Наверняка, отыщется не так много бойцов, способных сражаться с ней на равных, а для него это вообще неподъемная задача. Даже удивительно, что нимфа, которая, в силу особенностей своего дара, вообще-то совершенно не должна сходиться с противниками в ближнем бою, смогла натренироваться до такого уровня.
Оба бывших союзника хранили гробовое молчание. Рейдер пока еще не пришел в себя после всех приключений и серьезной ночной встряски, а сохранявшая неподвижность нимфа вообще больше походила на ледяную скульптуру, чем на живого человека, выдавая себя одним лишь движением ресниц. Используя эту паузу с пользой, Дикарь постарался собрать все оставшиеся у него силы и привести себя хотя бы в относительно дееспособное состояние. Вышло из рук вон плохо: его физическая оболочка отхватила неслабых люлей, и в ближайшую пару часов Дикарь вряд ли будет представлять хоть какую-то угрозу. Да и с ментальной составляющей дело обстояло не лучше: после нырка в глубокое подсознание содержимое головы превратилось в какую-то кашу. Его разум сейчас больше напоминал огромный пазл или разбитую вдребезги хрустальную вазу. И судя по всему, Дикарю потребуется время, чтобы хотя бы мало-мальски привести себя в порядок.
