– Эй, Гаврош, беги скорее сюда! Кому говорю… Я тебя не трону. – Кричал мой отец, стоя во дворе нашего старого, построенного сразу после Отечественной войны, дома. – Посмотри, что за хренатень в воздухе болтается!
Эта фраза, сказанная Батей в моей юности, стала для меня открытием эры Неопознанных Летающих Объектов. Тогда я только-только закончил восьмой класс и дома меня вряд ли можно было застать раньше захода солнца, вот и в тот раз я вернулся домой уже за полночь с очередной гулянки.
К вашему сведению, Гаврош, это я. Кличка прилипла ко мне в детстве, как банный лист к пятой точке, по вине моей Мамы, учителя русского языка и литературы. Столь странное прозвище, по имени французского беспризорника, мне досталось за мою неуемную тягу лазить по свалкам, в огромном количестве произрастающих в нашем, богом забытом, маленьком городишке, хоть он и числился столицей одной из красивейших Автономных Республик бывшего СССР. Из принесенного со свалок вторсырья мне удавалось мастерить отличные рогатки, самопалы и самострелы, использование которых привносило разнообразие в тихий частный сектор нашего города. А «благодарные» соседи, наподобие французских гвардейцев, гонялись за мной по всему району, только вместо ружей и штыков они предпочитали использовать крапиву. Частенько боевые волдыри украшали мои руки и спину, но хуже всего было попасться родной бабушке Клаве, тогда моя попа превращалась в задницу макаки, и сидеть на ней было уже невозможно до утра.
Я не торопился на призыв отца, тем паче, что пару минут назад, удачно проскочив под его рукой, не получил затрещину по загривку – заслуженную кару за наглое опоздание домой. Откуда папе было знать об охмурении новой подружки на старом «Марковском» кладбище, где днем-то гулять страшно. И вообще, я еще находился в нирване без всякого лишнего просмотра чего-либо.
Для сведения, кто не знает из подрастающего поколения – кладбище самое клёвое место для того, чтобы покорить сердце юной глупой девы. Особенно ночью, но при условии, что сам не наложишь в штанишки, если не сдрейфил – она твоя. У кладбища свой непередаваемый аромат, то ли прошлого и умиротворённого, то ли чего-то нового и завораживающего. Девушка начинает бояться, адреналин бьёт в кровь и она сама не замечает как оказывается в твоих сильных и смелых руках, и, дальше следуют объятья…
Ладно, прервём лирическое отступление, чтобы продолжить нашу сагу.
Крики и призывы посмотреть на «болтающуюся в воздухе хренатень» продолжались с новой силою. Я, с тоской в сердце, поплёлся во двор, лелея надежду, что это не очередная батина подлянка для воздаяния оплеухи за столь позднее, по старорежимному понятию, возвращение в родной «Эдем».
То, что я увидел, поразило меня, и не потому, что батя стоял посередине двора в одних ситцевых трусах по колено – благо, было начало лета. И даже не то, что я избежал подзатыльника. Рядом с папой стояла моя матушка в ночной сорочке и наш цепной пёс Дик помесь лайки и волка, все трое задрав головы, смотрели в черное звёздное небо. Ночь выдалась очень тёмная, непередаваемо бездонное небо, без намёка на облачко, было сплошь усыпано бисерными точками звёзд. Но одна из сверкающих точек, в созвездье Волопаса, вела себя как сбрендивший светлячок, мотаясь в разные стороны по совершенно непонятным траекториям. Присоединившись к троице, я тоже стал пялиться на представление сошедшей с ума звезды.
Через какое-то мгновение точка стала размером с «бильярдный шар», переместившись в созвездье Дракона, а ещё через миг огромным, непонятным круглым объектом, и, прекратив болтанку в небе, плавно, медленно-медленно поплыла над нашими головами.
