Самые паршивые вызовы прилетают под конец дежурства. Всегда. Железное, чтоб его, правило. И вот даже в голосе диспетчера неизменно читается обречённое такое: «Прости, милая, я всего лишь озвучил неизбежное!»
А ты такая: «Да не, всё нормально, бро, уже лечу!» — но в уме снова прикидываешь, не пора ли наконец сменить работу.
Не то чтобы мне больше некуда податься. Когда-то я думала связать свою жизнь с музыкой… И из Магистерии до сих пор каждый год шлют приглашения — окажите нам, мол, такую-сякую честь и тащите свой дивный зад в Нью-Аркадиан, а то мы тут помираем без расширенного курса фейрилогии.
— Сидхе, — пробурчала я, выжав педаль тормоза. — Сид-хе…
Не любят бессмертные твари из Сида этого новомодного словечка — «фейри». Негативная коннотация. Жалкая попытка людей высмеять то, что пугает их пуще всякого вампира или оборотня. Не любят… И эта неприязнь у меня в крови, как бы ни пыталась я откреститься от такого со всех сторон паршивого родства. Скольких бы фейри я ни убила.
Ехать пришлось аж в Ривас-Валли — минут сорок от центра на хорошем ходу. Глухомань ещё та, но чистенькая, прилизанная. Благопристойная, вот. Домишко, у которого я припарковалась, и вовсе смахивает на декорацию к какой-нибудь пропагандистской фигне про традиционные ценности. Однако даже из машины я слышала отчаянный плач женщины, тихую ругань мужчины и тоненький скулёж младенца. И вот совсем не хотела выходить на улицу. А что, имею право! От холодов в Алькасаре, конечно, одно название, но когда твоя обычная температура — ровно тридцать шесть градусов по Андресу, то тепла много не бывает, так что…
Ладно, Киро, соберись. Ты не сможешь откладывать это до бесконечности. И работу сменить тоже не сможешь.
Пока я брела к увитому плющом крылечку, мужчина успел выйти из дома и закурить.
— Классная тачка, — протянул он. — Неплохо у нас охотничкам платят, а?
Я с сомнением покосилась на свою чернильно-синюю «Долору». Ну да, гибридка, чтоб и красиво, и мощно, — не самое дешёвое удовольствие, но до представительского класса далековато будет. Примерно как отсюда до Греймора, угу.
— Могли бы и побольше, — пробормотала в итоге. И чисто для проформы посверкала значком. — Маршал Киро Хаттари, паранормальный отдел. Мой годовой оклад можем обсудить после того, как я составлю протокол происшествия. Сэр.
Мужик хмыкнул, недоверчиво дёрнул рыжеватой бровью — какая, мол, из тебя Киро, да ещё и Хаттари? Обычная реакция, давно привыкла. Вэйданские женщины — миниатюрные, тоненькие, с гладкими чёрными волосами и характерным лисьим разрезом глаз. Я же с виду обычная кальтская девица. Ну, алькасарская, если по-столичному. Ростом чуть выше среднего, белокожая, голубоглазая. Не рыжая, правда, но рыжих тут ещё после южной экспансии изрядно поубавилось.
Майкл Кинни — так, если верить диспетчеру, зовут любителя классных тачек и бестактных замечаний, — как раз из этой породы. Рыжий. И неприятный до жути, но это с его мастью никак не связано. Просто бывают такие люди, при одном взгляде на которых понятно — скользкий тип.
Докурив, он неохотно впустил меня в дом и отвёл в гостиную, где хорошенькая, но жутко зарёванная светловолосая девушка баюкала ребёнка, укутанного в вырвиглазное оранжевое покрывальце.
— Брось ты эту гнусь, идиотка, — буркнул Кинни, подарив младенцу неприязненный взгляд. — Всё равно ж не затыкается. Вы, бабы, любую погань норовите на груди пригреть!..
— Спокойно, мистер, — вмешалась я, видя, что девушка готова залить слезами без того хнычущего младенца. — Это просто ребёнок. Он не виноват, что его притащили сюда.
Как не была когда-то виновата и я сама. Но моего папашу это не смущало.
— Да хрен бы на этот кулёк, но… но… дорогуша, эти долбаные феи сына моего уволокли! Вот на кой он им сдался?!
