Вечер пятницы – благостное время. Впереди два выходных дня, радостные планы на их проведение в кругу родных и близких, возможность заняться любимым делом… Как говорится, у каждого свои виды. Тем не менее более чем тридцатилетняя военная служба приучила меня к тому, что чрезвычайные события происходят именно тогда, когда их никто не ждёт, когда о них думают меньше всего. Сколько их уже было на моей памяти! Вот и это трагическое событие, о котором сейчас пойдёт рассказ, произошло в пятницу вечером – 27 ноября 2009 года.
Из официальной хроники: «…крушение скоростного фирменного поезда «Невский Экспресс» № 166 произошло 27 ноября 2009 года в 21 час 30 минут по московскому времени на 285 км (перегон Угловка-Алёшинка, на границе Тверской и Новгородской областей) линии Санкт-Петербург – Москва, недалеко от деревни Лыкошино. Согласно официальной версии, крушение явилось результатом террористического акта, ответственность за который взял на себя лидер «Кавказского эмирата» Доку Умаров. По версии следствия, подрыв взрывного устройства произошёл под электровозом ЧС200-010, в результате чего был вырван кусок рельса длиной более 50 см. Вследствие высокой скорости, состав миновал место разрыва, оставаясь на рельсах. Сход двух последних вагонов с рельсов произошёл через 260 м в результате разрушения рельсового пути в месте схода. Хвостовой вагон находился в вертикальном положении правее железнодорожного пути на 10–15 м. Второй от хвоста вагон остановился от места схода ещё через 130 м, находясь на боку на рельсошпальной решётке. Третий от хвоста вагон сошёл с рельсов одной тележкой, но остался стоять на пути. Хвост состава остановился на расстоянии 750 м от предпоследнего вагона. На месте происшествия обнаружена воронка, диаметром около 1 м. Было возбуждено уголовное дело по ст. 205 («террористический акт») и 222 («незаконный оборот оружия, взрывчатых веществ и взрывных устройств»)…».
Согласно данным, опубликованным в СМИ, в момент крушения скорость поезда составляла 190 км/ч. Большинство погибших пассажиров ехали в последнем вагоне (вагон № 1). Первые 10 вагонов не пострадали. Вагоны №№ 2, 3 и 4 завалились на бок, прислонившись к откосу. Вагон № 1 оторвался от состава, поднялся над рельсами, столкнулся с тремя бетонными опорами линии электропередач и ударился в откос своей торцевой частью. Именно этот удар (а не взрыв!) оказался губительным для погибших пассажиров.
Что происходило дальше, можно узнать из соответствующих разделов, размещенных в Интернете. Мне же хочется поведать о том, что осталось «за кадром».
Не могу сказать, что у меня было какое-то предчувствие трагедии, хотя кое-какие интуитивные предвестники имели место быть. Так уж мы приучены, что если слишком долго всё тихо – жди в скором времени беды. Тем не менее в конце рабочего дня пятницы 27-го как обычно все необходимые распоряжения относительно «повышенной готовности на выходные дни» были отданы приказом, определена дежурная группа на случай потенциального ЧП. Кто же мог предположить, что в эту ночь для данной группы сигнал тревоги прозвучит с добавлением «фактически»?
Около полуночи из состояния полудрёмы меня вывел телефонный звонок. Звонила одна из руководителей департамента министерства и вкратце изложила суть произошедшего события. После такой информации стало ясно, что никаких приятных выходных в ближайшей перспективе не предвидится. Остатки сна быстро сброшены – теперь все мысли только о предстоящем деле. Предварительных вопросов было немало. Прежде всего, необходимо было выяснить точное количество пострадавших (во время боевых действий в таких случаях ведут речь о «санитарных» и «безвозвратных» потерях). Естественно, нас в первую очередь интересовали «безвозвратные» потери, то есть погибшие. Во время происшествий на железной дороге в содержании экспертной работы существует много нюансов. Как это ни покажется странным, прежде всего, следовало принять меры к предупреждению искусственного обезличивания тел погибших. Если не принять должных мер, может произойти изъятие документов неопытными следователями, и когда погибших несколько десятков, можно нажить огромную искусственную проблему – на секционном столе окажутся люди без документов, а на соседнем лаборантском столе – документы, непонятно кому принадлежащие. А в это время во дворе экспертного учреждения будет волноваться толпа возбуждённых и в то же время убитых горем родственников, желающих отдать своим близким последний долг. Мне приходилось видеть подобные картины и, смею заверить, мало что может сравниться по глубине психологического накала с такими ситуациями.
