Честно скажу, мне даже в голову не приходило, что я вдруг возьмусь за сочинение романа. Хотя на то, что подразумевают под этим словом литературоведы, моя писанина не тянет – не хватает масштабности, многоплановасти, да и герои все, как на подбор, сплошные оболтусы. Но, с другой стороны, отношения между мужчинами и женщинами тоже так называют, а именно о них я собираюсь писать. Поэтому пусть будет роман, и точка…
…Большинство современных книг начинается именно с подобного предисловия, и я, не имея никакого опыта в бумагомарательстве, решила следовать по колее, проложенной известными авторами. Дурной пример, как известно, заразителен. Тем более, что, прожив тихо и спокойно тридцать с лишним лет, я и не собиралась ничего писать. У меня было другое увлечение, сводившее с ума моих родных и близких.
Едва научившись читать (в весьма раннем детстве), я стала запойной чтицей, и все свободное время (впрочем, и не свободное тоже) тратила на чтение книг. Конечно, правильнее будет сказать читательницей, но чтица мне нравиться больше – похоже на птицу. А пернатые с раннего детства в моей голове прочно ассоциируются со свободой. Так и вижу, летит себе это крылатое чудо, такое беспечное и прекрасное в небесах, вызывая у меня пароксизмы зависти… Я тоже чувствовала, что лечу, когда брала в руки книжку. Романы, приключения, фантастика, жизнеописания великих – мне было абсолютно все равно, что, где и когда читать. Я проезжала свои остановки, забывала поесть, меня выгоняли с уроков, молодые люди расставались со мной после второй-третьей встречи, причина была одна – очередной толстый и до умопомрачения интересный том.
Однажды, еще учась в младшей школе, я принесла из библиотеки какую-то книжку – ее названия и автора я уже не помню. Мой мозг вообще не воспринимал такие мелочи. Главным было содержимое. Головокружительные повороты сюжета, переживания героев, описания места действия – все это настолько захватывало меня, что я не видела и не слышала ничего вокруг…
И в тот день я – как обычно – открыла книгу, едва войдя в квартиру. И, естественно, тут же провалилась в черную дыру ее сюжета. Из беспамятства меня вывел крик, по децибелам не уступающий реву самолетного двигателя. Рядом со мной стояла моя спокойная интеллигентная мама и орала не своим голосом, беспорядочно взмахивая руками. Не понимая, что происходит, я огляделась. В квартире явно чего-то не хватало… Да, точно – нет новенького, последней модели телевизора, стоявшего в гостиной прямо напротив дверей. И магнитофона нет, который был рядом с телевизором… Потом выяснилось что нет и фамильного серебра, и маминых, тоже фамильных, драгоценностей. Пропали деньги, хрусталь, папина импортная бритва, коллекция редких марок – гордость моего старшего брата. В общем, воры вынесли все мало-мальски ценное. А я в это время читала, сидя на неудобной тумбе для обуви у самых дверей.
Авторы книжного волшебства казались мне избранниками богов, если не самими богами. Я с трепетом разглядывала их портреты на первых страницах, а, если книги были библиотечными, по-варварски выдирала фотографии и вешала их у изголовья кровати. События моей жизни проходили мимо меня, не затрагивая воображения и не запоминаясь. Я как-то закончила школу, потом институт, пошла работать, вышла замуж, развелась, разменяла бабушкину квартиру на две комнаты в коммуналке. Тут началась перестройка, я поняла, что получить отдельное жилье шансов у меня нет, и выменяла свою комнатку на крохотный домик в пригороде. К нему прилагался садик в пять соток, и я чувствовала себя Ирэн Форсайт и мисс Марпл одновременно. Жизнь вяло текла в нашем Матрешкине. Старики умирали, их домишки либо продавались наследниками на дрова, либо ветшали и рушились. А потом, видимо, из-за уникального сочетания близости к городу и нетронутой природы, наша деревушка стала очень модным местом, и всего за каких-то за полтора года участки вокруг оказались заселенными. Моими соседями теперь стали бизнесмены, депутаты, бандиты, выходцы с Кавказа и просто коренные матрешкинцы, вспомнившие о своем наследстве.
