Россия, Саратов, май 2018 года
Май бурлил, словно разбуженный муравейник. Воздух был как песня, легкий и чистый, наполненный ароматами свежего кофе и булочек, продающихся в летних кафе неподалеку от площади Чернышевского. Сам знаменитый и всеми давно забытый писатель и философ, в честь которого была названа одна из самых красивых площадей Саратова, молчаливо взирал со своего бронзового пьедестала на резвую толпу молодняка, болтающегося по весенним улицам. Томные фонари постепенно зажигали свои огни, словно маяки, сигнализирующие о начале ночных приключений. То там, то здесь мелькали пятна разноцветных шифоновых шарфиков, курток, ветровок, выделяя своих хозяек среди прочей толпы.
Было еще достаточно далековато от дома, но Валентина решила, что спешить все равно некуда. Лучше всего пройтись по Немецкой улице вверх, затем свернуть на скамейку, мимо помпезно застывших манекеновв витринах, а затем немного передохнуть. Там, в тени маленьких двухэтажных домишек, сидя на скамейке в закрытом дворике, можно тихо, никому не мешая, поразмышлять.
Валентина давно уже не была юной девочкой, и хорошо разбиралась в людях. Ее шарф, весь в розовый цветочек, подаренный забытым бывшим женихом, возможно, добавлял к ее строгому образу немного романтизма и портил все впечатление. Она смотрела вокруг себя совсем не наивными глазами, – на расплывающиеся перед глазами витражи магазинов, мелькающие автобусы, суетливых прохожих, – и, тем не менее, ей казалось, что пространство вокруг нее – это чей- то холст, а написанный по нему серыми пятнами мир придуман, и не существует в реальности. Ее мысли были отражением ее деятельности.
Все потому, что Валентина работала хранителем в Малой Третьяковке, так по крайней мере, за глаза называли Саратовский музей имени Радищева, где были собраны уникальные картины различных эпох. Музей этот, стоящий в центре города, всегда был гордостью саратовцев, учитывая, что основан он был еще в девятнадцатом веке. Больше того, он был первый в провинции, когда в других городах вне столиц музеев еще не было. Валентина, начиная свои экскурсии по залам живописи, всегда говорила об этом посетителям. И добавляла, особенно иногородним, о том, что Грибоедов, написав про « деревню, тетку и глушь» был сильно неправ, если не сказать больше.
Несмотря на кажущуюся эпоху нестабильности, всегда находились ценители настоящего искусства даже в таких маленьких городках, как Саратов. Валентине нравилась тишина и умиротворение залов, мерцание дневного освещения и легкий шепот удивленного посетителя. Она была счастлива в своем маленьком мире, созданной ей самой —история картин завораживала, мечты о прошлом, запечатленные в них поражали воображение. Но счастье не всегда бывает безоблачным. Иногда приходится чем- то жертвовать…
– Надо сейчас сесть на скамейку, как и планировалось, и хорошенько подумать о том, что произошло.
Она сказала эту мысль вслух, как делала всегда в экстренных случаях, когда мысли одна за другой одолевали ее. Да, возможно, ей снится странный сон, и она сейчас проснется и поймет, что в реальности такого быть не может… Наконец, нужная скамейка, неподалеку от детской площадки, найдена. Валентина, подобрав длинный подол своего любимого фиалкового платья, уселась на нее с наслаждением и только сейчас поняла, что устала. Сегодня был тяжелый день…
Итак…
Утро сегодняшнего дня было совсем не примечательным. Как всегда, в восемь пятьдесят, ее стремительные ноги, обутые в маленькие замшевые туфельки, пронеслись мимо вахтерши, стуча каблуками. Затем она прошла в мемориальный зал, заглянула во все уголки, и, шурша легким шелковым платьем, как героиня стихов Блока, остановилась у портрета Алексея Боголюбова
