Саша
Она
Она стояла у столика с сушками, пока её отец разговаривал по телефону, а мать листала каталог экскурсий в холле гостиницы The Ritz-Carlton. Сашу не привлекала возможность бесконечно играть с избалованными и шумными детьми или аниматорами, которые менялись так часто, что она даже не пыталась запоминать их имена. Она всегда находила себе занятие вдали от толпы, наслаждаясь собственными мыслями и фантазиями. У неё была своя личная вселенная внутри, свои интересы и желания, самодостаточный взгляд на всё вокруг. Внешние обстоятельства никогда не играли особой роли в её комфорте и самоопределении. Ей было хорошо везде и всегда, лишь бы не заставляли и не навязывали узкий и стереотипный детский режим, развлечения с шутами и клоунами, соседских детишек с вагонами модных игрушек. Она вообще не понимала, зачем детей без устали развлекают, не давая возможности заниматься своими серьёзными и важными делами. Кто решил, что родители лучше знают, что необходимо их детям?
Её саму куда больше интересовала тишина в роскошных интерьерах гостиниц, которые так тщательно выбирали взрослые для совместных поездок, нежели развитый сервис развлекательных программ заграничных отелей. Всё её детство проходило в поездках, она не успевала привыкнуть к одному виду из окна, как её предупреждали о новом путешествии и необходимости снова паковать чемоданы. Она недоумевала, почему её семья не хочет просто остановиться в одном городе, в одном доме и наслаждаться изученными до мелочей трещинками на стенах и известными только им секретными тропинками к морю и лесу. Она детально изучала окружение, всматривалась в незнакомцев, читая по губам отрывки их диалогов, следила за траекторией движения чужих рук и тел, улавливала моргание глаз и шевеление губ – важна была любая реакция изучаемого субъекта, которая выдавала чувства и эмоции в моменте. А дальше она уже сама додумывала характер и темперамент, представляя, как сложится день незнакомца после размашистых жестов и конфиденциальных разговоров по телефону, свидетельницей которых ей удалось побывать. Она всегда наблюдала издалека, приближаясь лишь в моменты неконтролируемого желания уловить точный и чистейший смысл действий человека, чтобы понять главный механизм, запускающий жизненную энергию в тело и подчиняющий эмоции и реакции воле.
Она самостоятельно освоила академический рисунок, перенося личное видение реального мира на бумагу. Она хотела очень точно изобразить человеческое тело, довести до крайности все увиденные и изученные черты, распутать клубок смыслов и добраться до сути физического существования. Благодаря вниманию к мелочам и дотошности, не говоря уже о сильной навязчивости докопаться до истины, она писала картины, которые пугали не только своей реалистичностью, но и исходящим от них свечением, дыханием жизни.
Очень быстро её творчеством заинтересовались специалисты-искусствоведы, коллекционеры, кураторы картинных галерей, куда её работы отправляла мать. Сама же Саша была далека от сделок и переговоров, её совершенно не интересовала чужая оценка или продвижение картин на арт-рынке, она была творцом и часто даже не знала, что её работы выставляются в музеях и галереях различных стран. Она выезжала на конкурсы, где было необходимо её присутствие, и по большому количеству поездок в Китай, поняла, что самый крупный арт-рынок в мире образовался именно там.
«Через неделю мы летим в Пекин» – предупреждала мать об очередной поездке. Это мог быть Гонконг, Токио или Шанхай. Города и страны менялись так быстро, что Саша не успевала перестраиваться от одной национальной культуры к другой. Она перестала отмечать новые места на географической карте ещё в раннем детстве, когда её глобус больше походил на ёжика от количества воткнутых иголок. Она потеряла счет заграничным выставкам, в которых принимала участие, и больше не сопротивлялась поездкам, смиренно собирая чемодан, который никогда не разбирала до конца.
