Ей было 14. Если точнее, 14 с половиной. И она училась в 9 классе обычной средней школы. Правда, училась хорошо, почти на одни пятерки, и еще в ближайшее время должна была закончить музыкальную школу, и еще была положительной во всех отношениях девочкой. Конечно, бывало и такое, что она срывалась, и кричала, и ругалась с подружками, и ругалась с родителями, но в целом, в сравнении со своими сверстниками, доставляла родителям минимальное количество сложностей.
Подружки у нее, правда, были не самыми лучшими (по мнению родителей) – одна, Тоня, была на 2 года младше, но уже засматривалась на мальчиков и начинала пробовать алкоголь, вторая, с необычным именем Лина, напротив, была на два с половиной года старше, но как будто слегка остановилась в своем развитии (и училась, кстати говоря, тоже в 9 классе, только другой школы). Все подружки жили в одном дворе и проводили много времени вместе.
Ей было уже 14 с половиной, а она еще ни разу ни с кем не целовалась! И это было проблемой. Точнее, проблемой это было, конечно же, только в ее восприятии, ведь большинство подружек уже рассказывали, как здорово целоваться с мальчиками по-настоящему, а одна, ровесница (ужас вперемешку с восторгом!) – так и вообще занималась сексом! И она решила для себя – если до 18 лет она не встретит своего парня, и никто не полюбит ее – все, жизнь кончится. Причем кончится как в переносном, так и в прямом смысле, потому что на восемнадцатилетие она задумала самоубийство (конечно, только в том случае, если любовь и отношения не состоятся).
Все трое подружек состояли в детском активе своего района (это было что-то вроде пионерско-комсомольской организации, хотя советское время уже закончилось), а потому регулярно участвовали в самых разных мероприятиях – от поездок по местам «боевой славы» и поздравлений ветеранов, до разыгрывания простеньких спектаклей в детских домах города. И там же, в активе (в местном доме школьника, бывшем доме пионеров), периодически проходили дискотеки, которые вел взрослый, недосягаемый и тем самым вдвойне привлекательный Виктор. Он-то и пригласил девчонок на более серьезные, коммерческие дискотеки, которые проходили неподалеку, в арендованном спортзале. Точнее, приглашал их многократно, потому что проходили дискотеки по выходным, вечерами, идти до места нужно было по темным и малолюдным улицам, и все никак девчонки не могли отпроситься у родителей.
И вот, наконец, сбылось. Они шли, вздрагивая от темноты и холода (на улице стоял февраль) на свою первую в жизни «серьезную» дискотеку. Просто невероятное возбуждение (ура, наконец, совсем как взрослые!) смешивалось со страхом (а вдруг ничего не получится??), и потому их голоса звучали неестественно громко, постоянно перемежаясь непонятно к чему привязанными смешками.
Первая дискотека впечатление хоть и произвела, но запомнилась скорее все-таки опасениями перед незнакомыми взрослыми танцующими (которых, надо сказать, было не так много) и дорогой домой (бежать пришлось бегом, потому что время, конечно же, упустили). А вот дальше пошло-поехало…
Так много было связано с этими дискотеками каждую пятницу и субботу.
Первый, совсем взрослый, разговор с мамой, в котором, после долгих нотаций, все-таки было получено разрешение на еженедельное счастье…
Вкус и запах мятной жевательной резинки, которая тогда недавно появилась, и на покупку которой девчонки «сбрасывались» каждую неделю… Этот вкус и запах потом годами, десятилетиями ассоциировался с чем-то возбуждающе-прекрасным…
Мамин свитер с леопардами, который казался верхом совершенства, хотя был смешным и уже покрытым «катышками»…
