С трудом распахиваю дверь подъезда и захожу внутрь, грея промерзшие до костей пальцы.
Уже осень, на мне серая мальчишеская куртка, свитер, старые штаны и рваные, даже не мои кроссовки. Не хочу думать о том как я выгляжу. Это все неважно, потому что наконец-то я дома.
Второй этаж, я не была здесь пять лет, но отлично все помню. Забегаю по ступенькам и дергаю за ручку двери. Закрыто, конечно и у меня нет ключа.
Меня трясет, эмоции переполняют. Скоро все закончиться, я буду в тепле и безопасности.
Я помню свою комнату. Просторная, светлая, уютная. Там было два окна прямо на парк и стояло пианино. Я занималась музыкой тогда, давно и кажется, это было в прошлой жизни.
Нажимаю на звонок. Снова и снова звоню настойчиво пока наконец, не слышу тяжелые шаги по коридору. Дверь распахивается, сразу улавливаю долетающий из квартиры запах еды. Пирожки с капустой и желудок тут же дает о себе знать громким болезненным урчанием.
— Кому тут жить надоело?!
— Теть Надь, это я!
Выпаливаю задыхаясь и видя напротив высокую теть Надю. Она сильно располнела с нашей последней встречи. Я тогда была еще совсем маленькой и запомнила ее другой.
Между нами повисает гнетущая тишина, я в предвкушении, радость меня переполняет ведь я дома, дома, дома…
— Таська… Бог мой, что ты здесь делаешь?
— Я вернулась. Домой.
Теть Надя окидывает меня оценивающим взглядом, делает шаг вперед и прикрывает за собой дверь.
— Куда это домой?
— Ну, сюда. В квартиру. Я замерзла. Мне нужен дом, еда. Пожалуйста.
Спрашиваю и пока не понимаю. Я не ждала радушного приема, но все же думала, меня обнимут.
—Милая моя, здесь ничего твоего нет.
— Как? Я же тут жила с родителями.
Отвечаю тише и вижу как теть Надя недовольно закатывает глаза, скрещивая руки на большом животе.
— И что? Это когда было то? Девочка, ты думаешь я не вижу, что ты с детского дома сбежала? Проблем тебе мало, бестолковая? Такая же как и сестра моя была, только на пищалке играть умеете! Нет здесь больше ничего твоего. Квартира моя по наследству. Иди отсюда, у меня и без тебя проблем хватает.
— Пожалуйста, здесь четыре комнаты. Я много места не займу.
— Слави-ик, иди сюда!
Кричит через плечо, а после за ее спиной дядя Слава в домашних спортивках и майке появляется и меня прошибает дрожь. Он милиционер, я боюсь их.
— Что тут такое?
— Вызывай наряд. А ты, племяша, сейчас в отдел поедешь, будешь пояснять, почему из детского дома сбежала!
— Не надо милицию.
— Ну так и приходить сюда не надо! Мы уже все с тобой обсудили, ты наверное забыла, что квартира на мне. Еще раз увижу на пороге своего дома — Славка тебя в отдел заберет, дело повесит, будешь не в детском доме сидеть, а в колонии для несовершеннолетних гнить! Брысь, сказала!
Шикает на меня как на котенка и я пячусь назад. Дверь с грохотом захлопывается прямо перед моим носом. Едва не спотыкаясь я бегу вниз по ступенькам и только оказавшись на улице вытираю холодными руками горькие слезы, катящиеся по щекам.
Опустив голову просто иду вперед по улице сильнее натянув капюшон. Под ногами мокрые листья, холодно, моросит мерзкий дождь, а я не знаю, что делать.
Казалось бы, все просто: бери и возвращайся в детский дом, дорогу знаешь, да вот только я не хочу стать бабочкой. Я следующая, я это точно знаю.
В кабинете Лидии Ивановны лежала большая папка, а в ней анкеты. Клиентов и товара, так вот такие как я — это товар. Куколки на ночь, которых сдают в аренду. Своего покупателя я тоже видела в той анкете. Жирдяй со свиным красным лицом в тон галстуку. Лет ему под шестьдесят, наверное. Я как только увидела его меня затошнило, и тогда поняла, что не смогу. Умру лучше, но “бабочкой” не стану.
