Сердце магии. Величественное небесное светило, дарующее жизнь и энергию всему сущему. Его белоснежные лучи проливают свет на мир днем, а ночью оно остается еле заметным бликом на темном небесном своде. Каждый волшебник мечтает разгадать секрет его рождения и впитать в себя как можно больше его мощи. Но Сердце Магии светит для всех одинаково и ещё никогда не являло своих тайн и не отдавало предпочтений ни одному из ныне живущих. Наверное…
Полёт пронзил эйфорией. Леонард парил высоко над обветшалыми крышами, подвигаясь ближе к небу, еле заметному за ползущими сумрачными облаками. Неказистые лачуги и знатные дома обратились теперь едва различимыми точками далеко внизу, точно зёрна, рассыпанные по земле какой-то древней циклопической сущностью. А непроглядные, густые тучи покорно расступались, рассекаемые крыльями Лео, и орошая его лицо бодрящей, прохладной влагой.
Маг нырял из одного облака в другое, игрался и упивался новыми захватывающими впечатлениями. Черные, вороные крылья, о каких он мечтал всю жизнь, наконец-то были с ним. Словно одаренный ими с самого рождения, он контролировал и чувствовал их, как чувствовал и иные конечности своего тела.
Темные небеса залились шумной грозой; яркие, громогласные вспышки молний засверкали со всех сторон, но Леонард и не думал страшиться их. Стремительными и резкими маневрами легко предугадывал он появление каждого нового разряда, и наполняясь абсолютным могуществом, словно бы знал, где и когда появится следующее сияющее лезвие непокорной стихии. И ни раскаты грома, ни занявшийся бурный ливень не могли сейчас сбить его с толку.
Эта ночь была поистине сказочной и определенно – лучшей в его жизни. Молодой волшебник устремлялся далеко вверх, возвышаясь над расшитыми ослепительными грозовыми нитями облаками и с упоением любовался там лазурными отблесками Сердца Магии, прятавшегося в это время суток где-то за горизонтом. А затем закрывал глаза, расслаблялся и падал в чёрные, клокочущие тучи, взбудораженные, словно бурное море во время шторма. И был исполнен радостью каждый миг его существования, а от раздольной свободы пьянило и захватывало дух.
Вдруг, когда в очередной раз погрузился Лео в мерцающую грозовую пучину, одна из молний предательски ужалила его за крыло. Пронзила нестерпимая боль и черные перья в мгновенье окутало жаркое пламя. Теперь он падал по-настоящему, не в силах контролировать свой полет. С надрывом попытался маг расправить второе крыло и хоть как-то спастись, но от того только сильно закружило и глаза совсем потеряли ориентир.
Близились крыши домов. Лео заметил, что все они горят. Яростным натиском разрывали город бесчисленные разряды молний и разрушали, и поджигали здания одно за другим.
«Будто бы радость могла остаться надолго…», – невнятно, потерянно подумал Лео, сжимая зубы.
Раздирающим сознание треском костей прервался ход его мыслей. Сорвавшимся камнем рухнул он с немыслимой высоты, но до сих пор ещё оставался живым. Соленой кровью заливало глотку и теперь то было единственным, что мог молодой маг различить.
Но и на этом дело не кончилось.
С грохотом отломилась горящая деревянная балка с крыши одного из домов и пригвоздила плечо Лео к земле, назойливо обжигая щеку. Так он и лежал, не в силах пошевелиться и даже закричать, пока унизительный хоровой хохот вдруг не разверзся со всех сторон.
Боль ушла и Леонард открыл глаза.
Он быстро вернулся к реальности, когда очнулся в большущей аудитории, битком набитой злорадствующими однокурсниками. Оторвав голову от дубового, полированного до блеска стола, Лео инстинктивно осмотрелся и чувство стыда захлестнуло его целиком. Там, где ещё недавно лежала его опаленная щека неестественными хороводами кружил волшебный огонек и рисовал на столе обугленные узоры. Рядом навис преподаватель Сенд и с язвительной, ядовитой улыбкой буравил нерадивого студента гневными глазами.
