Меня зовут Клавдия Форк. Я пациентка психиатрической клиники ***, одной из лучших в своем роде. Доктор Стивенс диагностировал у меня шизофрению. Транквилизаторы отбили у меня желание спорить.
Я оказалась здесь благодаря своему мужу. Он поместил меня на принудительное лечение после нервного срыва, вызванного его отказом дать мне развод. У него остались моя машина, мой дом, моя компания и моя собака. Я получила одноместную палату с зарешеченными окнами и стенами теплого цвета.
Я не помню точной даты начала моего лечения. Мне кажется, что я провела здесь целую вечность. Врачи говорят, что я нахожусь в клинике менее полугода. Мне приходится им верить. Алекс Форк добился полной моей изоляции. Ко мне не пускают родных, друзей, коллег, подчиненных. Ко мне не пускают никого, кроме доктора Стивенса, Марж Уинслет – моей медсестры и мужа.
Я – пациентка психиатрической клиники. Им выгодно оставлять меня сумасшедшей. День здесь – это бесконечный день сурка. Нас будят, осматривают, кормят, потом начинается медикаментозное лечение.
Мне повезло больше, чем остальным. Меня содержат в частном секторе; большинство больных содержатся в секторах, находящихся на попечении штата. Там держат бедных, людей с амнезией, тех, у кого нет родных.
Люди в государственном секторе постоянно меняются. Одни исчезают, другие приходят, кто-то не выдерживает шоковой терапии и умирает, но это редкость. Мужчины пытаются покончить с собой, женщины рожают. Женщины рожают, дети исчезают. Я не хочу думать, куда. Это государственный сектор.
У нас все иначе. Мое пребывание здесь обходится мужу в круглую сумму, но это выгоднее, чем выпустить меня и признать дееспособной. У нас лучше кормят, у нас компетентные врачи и уютные палаты.
В последнее время меня начали мучить кошмары. В те редкие ночи, когда кошмаров нет, мне снятся довольно странные сны. Это последствия медикаментов. Думаю, что я действительно нездорова, хотя в тот момент, когда я здесь оказалась, я была совершенно нормальным человеком. Полгода назад я хотела жить, работала, строила свою компанию, мечтала о детях. Теперь я хочу только одного – спать.
Я проснулась в месте, далеком от того, где уснула. Вокруг не было ни стен больничной палаты, ни звуков шагов по коридору. Солнечный летний день, свежая, мягкая трава, на которой я и открыла глаза.
Стоп. Где я? И самое главное – как я тут оказалась? Хотя нет, все в порядке, наверное, это очередной сон после препаратов. Сейчас я закрою глаза, вот так, досчитаю до ста, и все вернется на свои места. Мне на лоб шлепнулась большая холодная капля. Я вскочила, огляделась по сторонам и поняла, что ничего не изменилось. Я по-прежнему находилась в лесу.
Хорошо начался день, ничего не скажешь. Заснула, находясь в психиатрической клинике, проснулась в лесу, голодная, и совершенно не могу понять, что за чертовщина со мной происходит. У меня безумно замерзли, почему-то босые, ноги. Да и вообще мой внешний вид очень далек от того вида, с которым респектабельные американки расхаживают по парку. Босая, растрепанная, одетая в плащ непонятного происхождения, на удивление теплый и легкий, на голое тело. Черт!
Хорошо, пусть так. Пусть я в лесу, практически голая, и меня, скорее всего, ищет полиция как сбежавшую из психушки. Очень мило. Пусть так. Но надо отсюда выбираться, причем как можно скорее.
Шагом, который сложно назвать бодрым, даже при наличии воображения, я побрела по тропинке, мысленно надеясь, что не наступлю на палку или змею, не поранюсь, не умру от заражения крови и не сойду с ума окончательно.
Итак, мне двадцать восемь лет, я – бывшая владелица цветочной компании и нынешняя пациентка психиатрической клиники. Когда-то давно, в той далекой, нормальной жизни у меня было все: дом, машина, любимая работа и заботливый муж. Надо признать, что с выбором мужа я просчиталась. Вряд ли заботливый муж стал бы запихивать меня на принудительное лечение. Больше всего я скучала по Роберту, своему псу, который постоянно был рядом со мной. Он тоже остался у Алекса.
