Вторую неделю продолжался дождь. Он шел почти без остановок – мелкий, противный, вода словно не лилась, а сыпалась с неба.
Руся сидела в просторной беседке-павильоне в дальнем конце сада, больше похожего на полноценный парк, и смотрела, как капли, словно мелкий прозрачный бисер, стекают по стеклам. Дождь она, в отличие от многих, любила. Ей казалось, что в это время – время дождя – весь мир занавешивается тонкой дымчатой пеленой, скрывается в мягком сумраке, и она остается в отгороженном только для нее одной уютном пространстве, где тихо шелестят капли дождя и где можно спокойно подумать обо всем, что только в голову придет.
В беседку не долетали звуки из дома. Здесь царила абсолютная тишина – только Руся и дождь, да еще перешептывающиеся о чем-то своем сосны. Полная свобода от мира и его обитателей.
Это место она облюбовала сразу же, едва лишь приехав сюда. Кажется, в первый же день. Бродила, бродила по огромному участку и набрела на скрытый от посторонних глаз заброшенный павильон – деревянный домик с огромными, почти во все стены, окнами. Судя по всему, кроме нее, тут давно уже никто не бывал. На крыльце лежал слой пыли и опавшей хвои, дно фонтана, имевшегося в помещении, покрылось слоем густого ила.
Теперь беседку было не узнать. Руся, прибегнув к помощи садовника, прочистила механизм фонтана, и тот снова заработал, в большую каменную чашу каскадом полилась вода. Она поселила в мелком бассейне вокруг фонтана стайку вертких золотых рыбок, купив их в городском зоомагазине, вымела пыль и мелкий мусор, притащила из дома охапку подушечек и пледов и положила их на деревянные лавки, подвесила к потолку оранжевые японские светильники с кисточками…
Вокруг беседки Руся разбила садик – не такой цветистый и экзотический, какой был разбит перед домом, а маленький, можно сказать, камерный, для нее одной: несколько кустов пионов, хосты, разнообразные низкорослые декоративные растения с разноцветными листьями.
С помощью садовника, Сергея, она принесла сюда камни, эффектно разложила их у корней растений. Получилось здорово.
А еще она купила изящную фигурку бронзовой цапли. Теперь эта цапля на своей длиннющей ноге стояла в центре садика, поджав под бок вторую ногу и, казалось, высматривала в траве какую-нибудь зазевавшуюся лягушку.
Деньги на покупку цапли ей дал Борис. Он вообще не жалел средств на падчерицу: купил для нее целый ворох дизайнерской одежды, гору обуви от лучших модельеров, мощный скутер, который Маруся за весь сезон так ни разу и не опробовала. А вот за горный велосипед, о котором она давно мечтала, девушка была ему искренне благодарна и поблагодарила отчима, смущенно, но искренне.
Борис тепло ей улыбнулся, порывисто обнял, сказал:
– Пустяки!
По мнению Руси, велосипед, как и все остальное, пустяком совсем не был, но отчиму, как говорится, видней.
Из всех его подарков она только велосипедом и пользовалась. Одежда и обувь так и пылились в шкафу. Девушка продолжала носить вещи из прошлой, как говорила мама, жизни: простые старенькие джинсы и майки, хлопковые растянутые свитера и скромные рубашки.
Все это покупали они с мамой – вместе, бродили по вещевому рынку, выискивая вещи поприличнее и подешевле. Руся любила их, как старых друзей, которых у нее, к слову сказать, и не было.
Отношения с одноклассниками в старой школе у нее не складывались. С первого же класса Маруся была для них белой вороной – непонятной и, что там говорить, неинтересной. После ухода из прежней школы отношений она ни с кем не поддерживала, даже страничку свою ВКонтакте удалила – зачем она нужна, если все равно ей никто никогда не пишет? А в новой школе – вернее, лицее…
Лицей с первых же дней стал ее кошмаром. Радовало ее только одно: терпеть ей осталось недолго, до окончания учебы оставался год, из которого месяц уже прошел.
