Легкий ветерок гнал еле заметную рябь по небольшому лесному озерцу и доносил из леса звонкие птичьи трели и аромат нагретых жарким солнцем трав и кедровой смолы. Сентябрь выдался на редкость теплым и сухим, давно такого не было. Хранитель помнил как минимум сотню разных сентябрей, а таких почти и не помнил. По воздуху, отблескивая на солнце, летали тонкие паутинки, цепляясь за травы и кусты, в кустах устроили переполох мелкие птахи… хороший день. Еще один хороший день.
Хранитель улыбнулся и, поднявшись со ступеней широкого деревянного крыльца, пошел в дом, за заваркой. Надо бы костерок развести и заварить хорошего травяного чаю, скоро придет гость. Они приходят к нему часто, не в силах смириться с кажущейся несправедливостью. Приходят и просят допустить их к Счетчику прямо сейчас, не дожидаясь положенного времени. И все задают один и тот же вопрос: почему только перед смертью? И никто ни разу не спросил, ел ли он сегодня и все ли у него хорошо?
Был он высоким, сухопарым и седым, как зима. Широкие плечи и большие мозолистые ладони выдавали немалую силу, а синие не по-стариковски ясные глаза смотрели зорко, с изрядной хитрецой. Он стал Хранителем случайно, просто потому, что был первым. Когда только зашли разговоры о создании Счетчика счастья, он первым вызвался на роль помощника и подопытного кролика. Именно его личный Счетчик стал прообразом всех остальных, эталоном и мерилом. Подумать только – Счетчик счастья! Он до сих пор не мог поверить в то, что все это не чья-то злая шутка или розыгрыш, хотя прошло уже восемь десятков лет. Да и как поверить в то, что кто-то изобрел Счетчик, который скрупулезно подсчитывает каждое мгновение твоего счастья, и в самом конце добавляет к твоей жизни или жизни твоих детей столько времени, сколько ты провел в радости? Но все это оказалось не шуткой. Счетчик работает, и время каким-то удивительным образом добавляется. Каким? Это тайна, никто этого не знает кроме изобретателей. Нет ничего удивительного в том, что любящие родители устремились к нему со всех концов света в попытке узнать побольше или как-то выторговать время, кто-то пытался купить время… Чего только не было за это время.
Размышляя, он привычно сходил до спрятавшегося в могучих кедровых корнях родника, развел костер и пристроил над ним закопченный котелок. День понемногу катился к закату, и гость вот-вот должен пожаловать. Почему-то они всегда приходят вечером, когда солнце касается верхушек сосен на дальнем пригорке. Некоторые задерживаются допоздна. На этот случай в доме устроена уютная спальня – не гнать же гостя?
На тропинке, ведущей к дому, показались двое. Нет, это были не гости. Это был рыбак из стоящей неподалеку деревни, Иван Дмитриевич, Митрич, как он сам себя называл, и его внучок Митька. Они дружно поздоровались, и Хранитель с улыбкой махнул им рукой. Митрич ходил на это озеро уже давно, сначала с сыном, теперь вот с внуком. Первое время он молча кивал и проходил мимо, торопясь на зорьку, и уходил обычно в полной темноте. Потом стал здороваться, а однажды вечером свернул с тропинки и угостил его карасями. Хранитель и сам любил посидеть с удочкой на утренней зорьке, да редко получалось… С той поры Митрич нет-нет да и забегал на огонек, чему Хранитель всегда откровенно радовался. Митрич был мужиком незатейливым и лишними вопросами не досаждал. Однажды только, в тот самый раз, когда угощал карасями, завел разговор:
– А вы, стало быть, Хранитель? – он отпил из кружки чай и потрепал по вихрам сидевшего рядом с ним Митьку.
