Прищурив глаза, Алекс Мэтью оглядел дворцовый бальный зал.
Оркестр сыграл несколько аккордов из народной каратианской песни, и это послужило сигналом к тому, чтобы кавалеры пригласили дам на первый танец. Те зашуршали изысканными шелковыми платьями, переливающимися в свете канделябров, засверкали роскошными украшениями.
Резкие черты лица Алекса немного смягчились, когда он увидел невесту. Его сестра сияла ярче, чем любой бриллиант, и счастье ее было таким искренним и непомерным, что Алекс почувствовал себя неловко, будто вторгся в чужую личную жизнь. Дочь его отца от второго брака, Рози, была всего лишь на несколько лет младше его.
Алекс перевел взгляд на своего зятя – без пяти минут короля Каратии. Герд внешне не проявлял никаких эмоций, но Алекс заметил, как вспыхнули его глаза, когда он взглянул на женщину, стоявшую рядом с ним. Будто в зале никого не было, кроме них двоих…
Это длилось всего одну секунду, но Алекс почувствовал, как что-то дрогнуло у него внутри.
Зависть? Нет.
Что такое секс и страсть, он прекрасно понимал. Уважение и симпатия – тоже. Но любовь для него была чуждым понятием. Возможно, навсегда и останется таким. Похоже, Алекс просто не способен испытывать это чувство. И поскольку разбивание сердец не доставляло ему никакого удовольствия – хватило печального опыта юности, – он выбирал себе любовниц, способных смириться с его холодностью.
Тем не менее Алекс радовался тому, что его сестра полюбила мужчину, достойного ее. Они с Гердом были родственниками и росли вместе, как братья. И если кто и заслуживал любви Рози, то это в первую очередь Герд.
Дамы и кавалеры стали собираться вокруг королевской пары, оставив им пространство посреди бального зала.
Мужчина, стоявший рядом с Алексом, спросил:
– Ты хочешь пригласить вот эту красавицу, Алекс?
– Нет, я приглашу вон ту! – Голубые глаза Алекса обратились на женщину, одиноко стоявшую в дальнем углу.
Красивое лицо принцессы Серины было спокойным и безмятежным, а поза – изящной и уверенной.
Пока Рози и Герд не объявили о своей помолвке, в высшем обществе были почти уверены – следующей королевой Каратии станет именно Серина.
Принцесса держала себя царственно-величественно, и если и горевала по поводу своей отставки, то никому не доставляла удовольствия насладиться своим горем.
За последние несколько дней Алекс слышал некоторые высказывания гостей, присутствующих сейчас на свадьбе, насчет положения принцессы Серины. Люди выражали сочувствие, но большинство жаждало увидеть драму и понаблюдать за терзаниями разбитого сердца.
Алекс мысленно поежился от злобы и лицемерия людей. В груди его стал расти гнев. Впрочем, принцесса не нуждалась в его защите. Ее знатное происхождение и уверенность в себе являлись прекрасным щитом, отражающим все ехидные высказывания гостей и лживые попытки утешить ее.
Он познакомился с ней год назад на балу. Серину представил ему старый испанский аристократ, осыпав ее множеством комплиментов. Удивившись мгновенно вспыхнувшему мужскому желанию, Алекс увидел веселые огоньки, заигравшие в темно-синих глазах принцессы.
Слегка язвительно он отозвался об этом потоке хвалебных слов, превозносивших происхождение, гордость, власть и положение.
Ее тихий грудной смех еще больше распалил его.
– Если бы у вас в Новой Зеландии существовали такие же традиции, вас тоже награждали бы хвалебными эпитетами, – невозмутимо сообщила она ему.
Сейчас, имея некоторые не очень приятные сведения о ее брате, Алекс сомневался в этом. Доран Монтевель прекрасно знал значение эпитетов в европейской истории. Только знала ли принцесса, какие планы вынашивал ее младший брат?
Если и знала, то ничего не предпринимала по этому поводу, хотя, возможно, тоже хотела видеть себя в Монтевеле, причем в качестве истинной принцессы, а не просто обладательницы древнего титула, унаследованного от ее свергнутого деда.
