– Не бойся, я ничего с собой не сделаю.
– Говорят, суицидникам верить нельзя, – сквозь зубы произнёс Демид, затягиваясь сигаретой.
– Мне можешь верить.
– И почему же? – неприкрытая ирония сквозит в его голосе.
– Ты попросил меня, ничего такого не делать, я обещала. Значит, не сделаю.
– Вик, порой одних слов мало, – снова недоверие, и очередная затяжка. Он выпускает дым, а я слежу за каждым его движением, стараясь отложить их в своей памяти до мелочей.
– Если бы сейчас ты сказал прыгнуть с этого балкона, я бы, не задумываясь, это сделала. Сказал бы вздернуться, то уже готовила бы веревку. Я сделаю всё, что ты попросишь, если этим я хоть немного смогу тебе понравиться. Не смотри на меня, как на сумасшедшую. Я понимаю, что это ненормально, и это пугает, но я откровенна с тобой. Так же понимаю, что ничего из этого не поможет.
– Я хочу, чтобы ты была жива и счастлива, – он оборачивается в мою сторону и тревожно смотрит в мои глаза. – Будь счастливой, Вик.
– Хорошо. Я попытаюсь.
– Я могу тебя отвезти.
– Не надо, такси уже ждет, – я кивнула в сторону машины, стоящей у подъезда, которую было хорошо видно с балкона. Провела кончиками пальцев по его щеке и грустно улыбнулась. – Спасибо тебе за всё.
– Тебе не за что меня благодарить.
– Есть, за помощь и сказку, что подарил.
– Вик… – Демид качнул головой, пытаясь подобрать слова. Но мы оба знаем, что это невозможно. Ему нечего мне сказать.
– Прощай, Дём, – я привстала на носочки, поцеловала его в щеку и вернулась в комнату. Прихватив сумку и чемодан, вышла из квартиры, оставляя в ней саму себя, свою любовь, надежду и единственный подарок в жизни.
*Действия в романе происходят спустя полгода после описываемых событий в «Тону в тебе»
Утро началось, как обычно, поздно. Отключив будильник, я встала с дивана и, всунув ноги в тапочки, направилась на кухню. Поставив старый железный чайник тысяча девятьсот восьмидесятого года выпуска на обшарпанную плиту «Лысьва», которая была ровесницей чайника, отправилась в душ. Пока нагревается старая конфорка, я успеваю не только ополоснуться и почистить зубы, но и высушить волосы феном.
Выпив кружку растворимого кофе с бутербродом, я открыла форточку и закурила. Обветшалая деревянная рама снова разбухла от дождя, и створки окна теперь не открывались. За окном моросил дождь. Противная осенняя слякоть гнала в минус и так безрадостное настроение.
Сегодня надо прийти в клуб без опозданий, а то снова нарвусь на штраф. А это ощутимо отражается на моём кармане, да и Ира Кире нажалуется.
С этими мыслями затушила сигарету и пошла собираться на работу.
***
День выдался суматошный. Устал, как собака, ещё и Романыча пришлось зря прождать полтора часа у «Эры». Петька так и не смог вырваться с наблюдения, чтобы передать фотоматериал по клиенту. Придется ждать до завтра. А это уже рабочая накладка. Блин, всё как обычно через задний проход. Закурив, прислонился к машине, набирая сообщение парням с указаниями по очередному клиенту. Спать хотелось дико. Плюнуть бы на всё и устроить себе выходной. Может и правда, разгрести дела, освободить завтрашний вечер, да к Темычу в клуб завалиться? Завтра пятница, в программе красивые девки и новомодный ди-джей. Что ещё надо после напряженной недели?
Вот такие грешные мысли лезли в мою голову, пока я докуривал сигарету, рассматривая здание «Эры». Но неожиданно моё внимание привлекла интересная парочка у входа…
***
Ночь подошла к концу. Мышцы ног болели так, что казалось, и пары шагов не выдержу. Выйдя из «Эры» через служебный выход, не успев даже вдохнуть свежего воздуха, я тут же наткнулась на неприятного мужчину, который в два шага преградил мне путь. От него ощутимо несло табаком и выпитым накануне алкоголем.
