Дождь срывался редкими каплями. Промозглый осенний ветер крепчал. Нас заставили снять обувь. Я чувствовал, как от босых ног, холод по мне пробирался выше и выше.
Все было против нас.
Мы стояли перед Лордом взъерошенные и подавленные. Нас было трое. Тим, Джеки и я – Уот Тайлер. За каждым – грешок. По нашему мнению незначительный, но по мнению Лорда – преступление. Во время званого ужина Тим пролил вино на белоснежное отороченное беличьим мехом платье молодой жены хозяина. Джеки, на том же чертовом ужине недостаточно хорошо прожарил перепела. Так показалось Лорду, которому якобы пришлось пережить неимоверный стыд перед гостями. Но все в округе знали – наш Лорд не то что стыд, сострадание никогда не испытывал. Ну а моя провинность совсем пустяк. Я не успел вовремя зажечь свечи на винтовой лестнице, из-за чего хозяин со званым гостем Тимом Уолвортом и его сыном Уильямом споткнулись.
Лорд всегда славился крутым нравом. А сегодня он решил еще и гостей развлечь.
Выведя нас во внутренний двор замка, он громко объявил, что каждый из нас совершил преступление, посягнувшее на его честь, а потому мы подлежим самому строгому наказанию. И любой другой, кто надумает посягнуть на честь Лорда, ждет такая же суровая участь.
Из псарни вывели собак, а гостям предоставили лошадей.
Я сразу обо всем догадался.
Для Лорда, мы – пустое место. Наши матери и отцы, братья и сестры – тоже пустое место. Он признавал за людей и считался только с такими же богачами, как и он сам: хозяевами замков, пэрами Англии. Он регулярно насиловал простых девушек, потому как был уверен, они живут для этого; если у кого-то из крестьян появлялся небольшой излишек его тут же отбирали; если играли свадьбу всегда использовал право первой брачной ночи; если семья умирала от голода и просила о помощи, он презрительно улыбался и невозмутимо отвечал: «Бог поможет». Его все ненавидели, но никто и никогда не осмеливался пресечь его дикую волю. За нас, крестьян и ремесленников, некому было заступиться. Даже Король относился к нам, как к пустому месту. Наша жизнь и наше будущее находилось в загребущих руках Лорда. Не знаю как кому, а меня выворачивало от этого. Я хотел принадлежать самому себе.
Нас вывели за ворота замка. Засовы как всегда скрипели.
Сидя верхом на любимом гнедом жеребце, Лорд благодушно нас рассматривал. Лошадь нетерпеливо переступала копытами и фыркала.
Услышав, как Тим всхлипнул, я немного повернул голову в его сторону и прошипел:
– Перестань!
Его лицо было совсем белым.
– Какая замечательная охота нас ждет! – раздался вдруг звонкий мальчишеский голос.
Это говорил Уильям Уолворт[1], сын званого гостя. Он был немногим старше меня, лет семнадцати. Черный камзол прошитый золотой нитью, красиво сидел на нем. Холеное лицо, руки… От него исходила самоуверенность и безразличие.
Лютая злоба прожгла мое сердце. Молодой богатенький ублюдок!
Лорд раскатисто захохотал.
Да… для них мы не люди… Так, кусок живого мяса…
– Итак, паршивцы, даю слово, если кто выживет, пороть не стану.
И опять захохотал.
Я тяжело сглотнул. Вот ведь мразь!
Но больше всего в тот момент я боялся не смерти. Я боялся, что Тим или Джеки не выдержат, бросятся на колени и будут молить о пощаде. Краем глаза я видел, что у Джеки тряслись руки, а у Тима по ноге сбегала струйка.
Мы все из деревни Браксли[2] и нам по пятнадцать лет.
Но сегодня наш последний день. «В руки твои, Господи, предаю душу свою». Что за чушь! Я даже не хозяин своей жизни, а от свирепых псов Лорда никто не уходил.
В моих глазах вспыхивали искры ярости, а руки сжимались в кулаки. Я исподлобья наблюдал за Лордом и мог только повторять про себя: «ублюдок! ублюдок! ублюдок!». Как унизительно чувство беспомощности и загнанности, и как противно смотреть на всевластие и безнаказанность богатой мрази!
