Аля возвращалась домой, и ее надежда на большую любовь таяла, как сахар в стакане горячего чая.
Она вроде была той прежней Алей, но и уже совсем другой. Фигура ее подтянулась, взгляд стал более томный. Она открыла в себе талант, талант красиво отдаваться понравившемуся мужчине.
Ее тело ныло и требовало секса. Ведь секс сродни сильнодействующему наркотику. Попробовав, хочется еще и еще! И как объяснить этому телу, что элементарно не с кем.
До конца отпуска оставалось меньше двух недель. Аля заехала к маме в Харьков, погостила пару дней, а потом вместе с Данилой и Тамарой Петровной вернулась в Москву.
За неделю, которую мама гостила у Али, они посетили Третьяковскую галерею, съездили в усадьбу Архангельское, погуляли по городу.
– Доченька, у тебя что-то случилось?
– Почему ты так говоришь, мамочка?
– Просто ты что-то грустная последнее время.
– У меня все хорошо, не переживай.
– Дай-то Бог! Дай-то Бог!
– Мамочка, как же я тебя люблю!
– И я тебя, доченька!
Ну разве она могла рассказать маме о том, что произошло с ней в Ялте. О том, как сильно ей понравился Богдан. Что она очень скучает по этому мужчине, думает о нем и очень его хочет. Она даже сама себе не хотела в этом признаваться.
Неделя пролетела быстро. И вот они с Данькой уже провожали Тамару Петровну в Харьков.
– Береги себя, мамочка!
– И ты береги себя, доченька! Все будет хорошо!
– До свидания, родная!
– До свидания!
Поезд уехал, а Аля все стояла на перроне, вытирая мокрые от слез глаза. Прощаться с каждым разом становилось труднее и труднее.
– Мама, не плачь, поехали домой, – Данила взял Алю за руку.
– Вот мы и остались с тобой одни, сынок!
– Ну почему одни? Есть Интернет, телефон, можно общаться с бабушкой.
– И то верно! Ладно, поехали домой, а то там наша кошка уже заскучала.
Лето подходило к концу. Август вспыхнул буйством красок и тихо померк, грустя под частыми проливными дождями. Первые желтые листочки золотыми монетами падали на московские тротуары. Вода в прудах почернела, и больше не было слышно птичьего звонкого пения.
