Так уж повелось, что ни одна стоящая мужская затея не обходится без участия женщины, участия часто анти-созидательного, почти что разрушительного и редко, очень редко – по-настоящему что-нибудь дарующего или хотя бы дающего. Михаил не избежал участи всех сколько-нибудь неординарных личностей, которым суждено было подвергнуть своё творящее начало испытанию вездесущим инь. Он заметил её в метро в час пик: сквозь приятную дремоту успевшего занять сидячее место пассажира на мгновение открыл глаза и увидел перед собой приятный женский стан, хотя и закрытый по случаю холодной погоды стильным пальто серого цвета, но всё-таки отчетливо выдающий стройные ножки, закончившиеся к вящей радости наблюдавшего хорошими бёдрами. Радости, впрочем, суждено было улетучиться, когда Михаил не избежал соблазна и поднял взгляд выше: фигуру завершала приятно, в меру выдающаяся грудь, лицо немного восточного типа и в довершение – копна неестественно ярких чёрных волос. Не то чтобы привычно дремавший до сей поры Михаил пал мгновенной жертвой какой-то божественной красоты, отнюдь: перед ним стояла симпатичная, может, сними с неё пальто, окажется даже красивая девушка, но не более. Много их таких встречаешь в московской подземке, которая для мужчины есть один большой клуб знакомств по интересам и без оных.
Он продолжал дремать, поминутно открывая глаза, дабы убедиться, что всё ещё здесь нежный кашемир: так захотелось ему назвать манящую серую ткань, может, потому что звучало приятно и элегантно, а скорее – потому что других названий просто не знал. В очередной раз открыв глаза, он констатировал исчезновение приятного видения, глубоко вздохнул и по привычке всех не слишком решительных мужчин стал убеждать себя, что девушка в целом обычная, кто его знает, что там под одеждой, опять же по лицу не скажешь, сколько ей лет – там, может, сидит хороший тридцатник, да и вообще она выходила на две станции раньше него, можно опоздать на работу, и так далее убаюкивал растревоженное воображение Михаил, пока не услышал: «Осторожно двери закрываются».
В следующее две секунды, пока уставший голос объявлял следующую станцию, он вскочил и, прорываясь сквозь толпу, ринулся к выходу. Казалось бы, он должен был встретить сопротивление озлобленной людской массы, но публика, закономерно приняв его за проспавшего свою станцию, хотя и без лишней радости, но в целом охотно, с редким матерком подалась в стороны, пропуская его навстречу чему-то. Опять вялая толпа, эскалатор, на котором он пристально следит за своей избранницей, ощущение всё ещё не закончившегося сна.
«Впрочем, не ехать же теперь за ней, так можно и на работу опоздать», – твердит отрывистой морзянкой рассудок, всё это происходит будто бы не с ним; вдруг неожиданный всплеск адреналина, когда он обгоняет её, останавливает и, не слишком плохо для запыхавшегося кретина, произносит совершенно без столь нужной ему сейчас самоуверенности:
– Девушка, я понимаю, что нет ничего банальнее, но я буду идиотом, если не попробую с Вами познакомиться.
Реплика кажется ему самому настолько удачной импровизацией в подобных обстоятельствах, что он теряет дальнейшую нить разговора, который ведь продолжается, а значит, дело пошло: какие-то незначащие фразы, и вот он уже спешно вынимает из рюкзака отрывок бумажки и ручку, чтобы записать номер её телефона, попутно вспоминая, что является обладателем мобильника, и какого, спрашивается, чёрта, тогда не достал его. Бумажка, как назло, пестрила номерами, что, как ни странно, приятно удивило девушку, и она произнесла что-то вроде: «Я смотрю, Вы часто знакомитесь в метро».
