Глава 1. Приговор, сумерки разума и другая реальность
Ослепительно яркий, несмотря на октябрьский день, желток Калифорнийского солнца упрямо растекался по раскалённой сковороде высохшего, скучавшего по дождю, неба. Дождь не навещал его два с половиной года. Было только девять часов утра, но машины, крыши и очень редкие пешеходы уже молили светило о пощаде. И только верные стражи Окружного Суда: Холодный Закон и Скучный Порядок не давали упрямому солнцу ни малейшего шанса согреть зал заседаний и пошутить с теми, кто там находился.
Судья – невысокая, с усталым потухшим взглядом дама – зачитывала приговор сухо и отрывисто. Но до Винсии доносились только обрывки фраз:
– Направить ученицу двенадцатого…
– «Розового Заката»
– Ламентия Суавес будет находиться…
Два крепких мужчины быстро подошли к Ламентии. Её испуганные глаза заметались по залу. Зал затих. Взгляд девушки нашёл того, кого искал, и стал по-детски жалобным и обиженным:
– А как же наш приговор? Меня уводят… А ты молчишь…
Дверь за ней закрылась.
Винсия плакала. Тихо и беззвучно. В ней плакало всё: сжавшиеся в комок мускулы, ставшее маленьким сердце, бесполезные, в своей беспомощности удержать, руки. Яркие зелёные глаза как будто провалились так глубоко в глазницы, что она чувствовала их затылком. И там, где она их чувствовала, было особенно больно.
В следующую минуту тихо открылась входная дверь. На пороге комнаты заседаний стояла тоненькая девушка. Из-под неяркого мусульманского платка на Винсию смотрели тёплые, всё понимающие, всех прощающие, терпеливо любящие глаза Саният.
– Я опоздала?! – выдохнула она с такой печалью, что немногочисленная публика в зале замерла. Все склонили головы и отвели глаза. Только Винсия бросилась к подруге, на ходу заметив, что вслед на Саният в зал мягко, но с удивительным достоинством, вошла её мама.
– Слушай, – жарко и горячечно зашептала Винсия. – Я прямо чувствую, что Ламентия докопалась до какой-то тайны. Она что-то скрывала в последнее время. И эти её ночные исчезновения…
– Я тоже об этом думаю, – поддержала подругу Саният. – Эта тайна, мне кажется, как-то связана с её братом.
– Он – страшно неприятный человек.
– А мне он иногда кажется просто страшным, – не согласилась Саният с Винсией.
– Так и я о том же. И ноги у этой тайны растут из Мексики. Я в этом почти уверена.
– А ещё это как-то связано с отцом Ламентии. Не зря же и мать, и брат сделали всё, чтобы она не узнала, кто он.
– А вдруг Ламентия на банду какую-нибудь вышла?! Или на настоящую мафию! Она ведь рискованная. Да ещё все эти любовные неудачи. От безнадёжности люди иногда…
– Либо подвиги, либо глупости совершают, – поспешила закончить разговор Саният, видя, как к ним уверенной походкой приближается её мама.
Она щедро обняла девочек, ласково, но уверенно повторяя:
– Чшшш… Чшшш… Всё обойдётся. Верьте мне. Мы ведь вместе, да? А, значит, мы всё решим. А сейчас пойдёмте. Я вас отвезу к нам домой. Отдохнём и обдумаем, что можно сделать.
Когда я «влетела» в приёмную здания суда, из зала заседаний уже выходили последние присутствовавшие. Я поискала глазами Винсию. Её нигде не было. Не было и третьей закадычной подружки – Саният. А про Ламентию я всё поняла, увидев отъезжающую от здания суда служебную, с решётчатыми окнами машину.
Я стояла, опустив плечи. Вот так стоять и страдать, может, и было уместно, но помочь это не могло никому. Не сейчас.
Бывают такие моменты в нашей жизни, с которыми надо тихо и мудро смириться. Смирение уменьшает, а иногда и побеждает сопротивление. И когда сопротивление тает в волне кротости и принятия, на его место тихо и решительно просачивается мудрость. А вместе с ней к нам приходят понимание и верное решение.
