Шлиссельбургские псалмы. Семь веков русской крепости

21 ноября 2010 года в крепости Орешек города Шлиссельбурга зазвучало церковное пение. Падали с серого неба снежинки, ледяным холодком тянуло с Ладоги, на развалинах храма Рождества Святого Иоанна Предтечи состоялась первая за последние девяносто лет литургия. Совершили ее недавно назначенный настоятелем храма Рождества Иоанна Предтечи игумен Евстафий (Жаков) и иеромонах Украинской Православной церкви Московского патриархата Гавриил (Коневиченко).

За спиною игумена Евстафия (Жакова) уже три поднятых из руин храма: храм Иоанна Предтечи в Старой Ладоге, храм Петра и Павла в Знаменке, храм Святой равноапостольной княгини Ольги в Михайловке. Еще два храма возрождены им в Карелии.

Храм Рождества Иоанна Предтечи в Шлиссельбурге – уже шестой в этом списке.

Не так уж и много найдется в России мест, подобных этому, – продуваемому студеными ладожскими ветрами островку.

У основанной внуком Александра Невского князем Юрием Даниловичем крепости Орешек героическое прошлое, и понятно, почему шведы стремились овладеть ею.

За девяносто лет оккупации они перевели на свой язык название крепости – она стала Нотебургом – и укрепили цитадель, но 11 октября 1702 года русские войска «разгрызли» «шведский орех».

Говорят, что Петр I послал на остров офицера с приказом командиру штурмующего отряда подполковнику Семеновского полка М.М. Голицыну отступить. Голицын ответил посыльному: «Скажи царю, что теперь я уже не его, а Божий», – и велел оттолкнуть от острова лодки.

Схема расположения строений крепости Орешек

Штурм продолжался. Крепость была взята. Павших во время штурма героев похоронили внутри крепости.

На стене церкви Иоанна Предтечи была установлена доска в память о них, но потом эту доску увезли в Санкт-Петербург, в Музей города.

Ну а герой штурма, конечно, не мог знать тогда, что берет крепость, в которую через несколько лет засадят его брата, князя Дмитрия Михайловича Голицына.

Петр I переименовал вставшую в истоке Невы крепость в Шлиссельбург – «ключ-город», объявляя тем самым, что этим ключом он открывает для России выход к Балтийскому морю.

Однако новая, придуманная Петром I профессия крепости оказалась ненужной русской истории, потому что не прошло и полгода, как сломан был сам «шведский замок». В устье Невы тогда началось строительство Санкт-Петербурга, и хотя Шлиссельбург укреплялся все эти годы, никакого участия в боевых действиях он уже не принимал.

Прошло более полутора десятков лет, прежде чем Петр I решил употребить свой «ключ» в тюремных целях.

Первой узницей Шлиссельбурга он сделал свою сестру, царевну Марью Алексеевну, обвинив ее в заговоре, в котором она не участвовала. А следом за сестрой превратил в узника «города-ключа» и святого благоверного князя Александра Невского, вернее его святые мощи, которые посмели не поспеть в Петербург к празднованию первой годовщины Ништадтского мира. Решено было не ввозить их в Петербург до следующей годовщины и держать в Шлиссельбургской крепости.

Переход от воинской доблести к новой специальности нелегко дался старинной русской крепости, и в скрежете тюремного ключа различается нечто большее, чем обыкновенное лишение свободы. Ведь тогда, в 1723 году, в крепости случился пожар и святые мощи Александра Невского сильно пострадали в огне, но все равно по воле Петра I были торжественно встречены в Санкт-Петербурге.

Древний Орешек. Реконструкция

Торжественно встретили и другую узницу Шлиссельбурга – Евдокию Лопухину. Ее засадила в крепость императрица Екатерина I, но через год царица Евдокия вышла на свободу, и вышла уже… бабушкой императора Петра II.

А «город-ключ» продолжал скрежетать, смыкая несмыкаемое, и племянница Петра I, Анна Иоанновна, заточила в крепость членов Верховного тайного совета, которые избрали ее на царство: братьев Долгоруких и князя Дмитрия Михайловича Голицына.