Сибирочка

© ЗАО «ЭНАС-КНИГА», 2017

Дорогой сестренке Наташе эту повесть посвящает старшая сестра

– Волки! Волки! Спасайтесь! – отчаянно кричал ямщик, сидя на козлах[1] больших крытых саней.

Он дергал вожжами, пытаясь заставить коней бежать как можно скорее.

Была ночь, выл ветер, метелица плясала по лесу, наметая горы снега на корни деревьев. Луна с трудом пробивалась сквозь эту мерцающую пелену.

Из саней высунулся человек, одетый в теплую шубу, на голове у него была высокая соболья шапка.

– Волки? – спросил он испуганно. – Где? Может быть, далеко? – и тут же отпрянул в возок: несколько десятков зеленых огней стремительно окружали сани.

Дрожа от ужаса, он заговорил с пожилой женщиной, сидящей рядом с ним в возке и укутанной в теплые платки поверх широкой лисьей шубы:

– Няня! На нас нападают волки… И мне нечем отбиться от них… На спасение надежды нет… Надо спасти хотя бы ребенка… Во что бы то ни стало спасти! Подайте ее мне, мою дорогую!.. Я закутаю ее хорошенько и постараюсь как-нибудь спрятать от хищников… На коней надежды мало… Им не уйти… Мы поедем одни… Авось удастся добраться до жилья… Но сначала я попытаюсь спасти мою крошку…

Он выхватил из рук няньки закутанную в мех малюсенькую девочку, выскочил из саней и бросился к дереву у дороги. Скинул с себя шубу, завернул в нее малютку, безмятежно спавшую крепким сном, снял широкий кожаный пояс и привязал ребенка к дереву, но сначала поцеловал девочку и благословил ее.

– Если мне суждено спастись, я вернусь за тобой, моя крошка, – его голос прервался коротким рыданием. – Если же я стану добычей волков, добрые люди найдут и приютят тебя. Господь с тобой! Прощай, моя хорошая! Полагаюсь на милость Божию!

Он вернулся к саням. Нянька громко молилась и плакала. Ямщик молча ждал. Кони бились и храпели, чуя смертельную опасность.

Все понимали, что от волков им не уйти… А между тем их горящие глаза приближались к саням. Звери уже издали щелкали зубами, как бы предвкушая победу над обреченными людьми.

Лошади бросились было вперед, но снежные сугробы и метель мешали им бежать. Пронзительно и страшно вплетался в вой метели протяжный волчий вой… Звери окружили сани, которые едва пробивались сквозь наметенные сугробы, и вдруг всей стаей ринулись на коней…

Уже начинало светать, когда в лесу прогремел выстрел. За ним другой, третий… Это крестьяне-охотники спешили на помощь погибающим. Заслышав выстрелы, волки бросили добычу и кинулись врассыпную.

В лесу охотники увидели ужасную картину. Кости обеих лошадей были обглоданы до белизны, а может, их уже припорошило снегом. Ямщик и нянька умерли от жестоких укусов. Немного в стороне от них лежал человек в оленьей дорожной куртке и собольей шапке, съехавшей на лоб. Он тяжело дышал. Укусы волков не миновали и его: из рук и ног его сочилась кровь. Он был без чувств. Охотники подняли его и понесли в поселок, который версты на две отстоял от лесной дороги.

Там они привели неизвестного в чувство, подкрепили его силы вином, обмыли и забинтовали раны.

Когда незнакомец пришел в себя, его первыми словами были:

– Моя дочь… моя девочка… Она осталась в лесу… Я привязал ее к дереву у дороги, чтобы волки не могли ее достать… Ради всего святого, найдите ее, принесите сюда. Я щедро награжу вас!

Охотники кинулись в лес, обыскали все лесные дороги и тропинки, но не нашли ребенка. Они только принесли в поселок погибшую женщину и ямщика. Дитя же исчезло бесследно.

Отец девочки, услышав ужасную весть, впал в беспамятство…

– Надо бы узнать, кто он, и известить его родных о том, что он лежит у нас и опасно болен, – решили охотники.

Однако больной не мог ответить на их вопросы. Он бредил, метался, звал свою дочку, но кто он, откуда и где его родные, от него нельзя было добиться.