Веруника, сколько себя помнила, всегда боялась полнолуний. Но ей было всего восемь, поэтому помнить много не приходилось.
Во время полнолуний небо было какое-то особенно темное и зловещее, ветер завывал в окна так, что тряслись поджилки, а старый ржавый флюгер на крыше жалобно скрипел и стонал. Волки в лесу неподалеку, за пригорком, подбирались поближе к деревушке и выли на полную луну, еще больше наполняя страхом детское сердце Веруники.
Но в эту ночь девочка не испугалась полной луны. Она стояла возле окна, прижавшись к стеклу носом, на котором отпечатывался пар, вырывающийся из ноздрей, и завороженно наблюдала за бегущими облаками, которые скрывали то один, то другой кусок желтой луны.
Причина того, что этой ночью Веруника не испытывала страха, крылась в том, что из бегущих облаков сыпался первый в этом году снег. Ветер был не сильный, поэтому какие-то невероятно большие снежинки медленно кружились над землей и так же неспешно и мягко ложились белым, словно кружевным, ковром на нее.
Волки не выли, и стояла такая тишина, будто весь мир за окном был ненастоящим, просто искусно нарисованная декорация. Но вид был настоящим. И Веруника уже больше часа стояла, уткнувшись носом-кнопкой в стекло, наблюдала за этой красотой, все больше убеждаясь, что в полнолунии нет ничего страшного.
Она представляла, как с утра, после приготовленных мамой тостов с джемом, она выбежит на улицу и, сняв варежки, присланные бабушкой на прошлый день рождения, медленно коснется этого снега, который, в отличие от нее, родился только этой ночью.
Веруника смотрела в окно и представляла, как уже через несколько часов будет разглядывать эти большие снежинки и самые красивые потом нарисует в своем альбоме.
Альбом она завела в конце лета, когда заболела бабушка, и теперь заносила в него все то красивое, что видела. Но, живя в тихой маленькой деревушке в пригороде Лондона, мало чего красивого можно было найти, поэтому альбом был занят едва лишь на треть.
Веруника надеялась, что, насмотревшись на снежинки, она сможет заполнить его еще хотя бы на столько же, а там уже можно будет что-то выдумать еще.
Внезапно за дверью скрипнули половицы. Веруника опрометью бросилась в кровать. Как только она накрылась одеялом и повернулась спиной к двери, боясь, что ее веки дрогнут от света из коридора, дверь медленно отворилась.
На стене Веруника увидела тень папы, которому явно не спалось этой ночью. Пару мгновений он постоял на пороге и, тихо затворив дверь, ушел в спальню.
Дом, в котором жила Веруника с мамой и папой, был очень старым, поэтому всегда скрипел. Скрипели половицы и двери, оконные рамы и флюгер на крыше. Весной, когда на улице таял снег, в доме было сыро, а отсыревший пол на время переставал скрипеть. Осенью же, когда шли дожди, по всему дому стояла посуда, ловившая капли, падающие с потолка, а мама ходила туда-сюда с первого на второй этаж и выливала воду в раковину, ругаясь то на погоду, то на папу, который постоянно находился на работе, из-за чего сам не мог починить крышу: получал он так мало, что не мог нанять рабочих.
Отец Веруники работал в ключной мастерской. Так как жителей в их деревне было не так уж много, дела в мастерской шли не слишком хорошо.
Игрушки у Веруники были старые, одежда доставалась от двоюродных сестер, живших в городе, а сладости она видела в основном по праздникам. Но это ее волновало мало, больше она любила смотреть в окно или играть во дворе, где летом мама выращивала разные овощи и фрукты.
Летом в саду всегда было много птиц и улиток, которыми эти птицы питались. Веруника любила разговаривать и с теми, и с другими. Иногда она устраивала чаепития под большой яблоней для своих старых кукол.
