Лужа была большая.
Во всю улицу. С маслянисто-черной водой. Прохожие миновали ее по-разному.
Кто-то из них, галантно вытягивая носок, шагал исключительно по красным кирпичам из обожженной глины, что неровной цепочкой уложил добрый человек прямо по этой неадекватной для общества акватории.
Кто осторожно двигался вдоль забора, в целях личной безопасности цепляясь за штакетник.
Иные, обутые в подходящие, не только по этому случаю, кирзовые сапоги, шагали напрямик, не боясь замочить всё то, что оберегала от грязной влаги защитная оболочка всесезонной обуви, изготовленной из заменителя кожи, получившего своё название от первооткрывателя этого чудесного материала со знаменитого «Кировского завода».
Один лишь Павел Коляскин никуда добираться через необъятную лужу не торопился. Аккуратно зашел в самую её середину, где глубина оказалось ему ровно по щиколотку и стоит – газету читает!
Правда, в неудобной позе – одной рукой держит перед глазами мятый лист местного печатного средства массовой информации, тогда как другая занята объёмистым свёртком.
Причём, упакованным в тот же самый листок местной гласности, но давно изученный от корочки до корочки и оказавшийся использованным в качестве обёрточного материала.
– Что это с ним?
– Может плохо стало? – удивленно остановились у лужи две сердобольные старушки.
– Да, уж ясно – не хорошо!
– Иначе, тогда, зачем бы ему в такую грязь залезать!
– Бросьте вы, такого красномордого и крышкой не пришибёшь! – донеслось со стороны.
– Рассеянный он, ничего вокруг себя не видит! – опроверг его обвинения другой голос. – Сам в шляпе, видно, что свою газету внимательно и по делу читает, а вот под ноги не глядит.
Нашелся и ему оппонент:
– Какой же он рассеянный, коли хитро поглядывает на нас, да еще и ухмыляется!
– Может затея чего!
Слово за слово, собралась толпа.
Судачили, подобным образом, долго.
Спорили до хрипоты. А в самый разгар страстей Павел Федотович перешёл к активным действиям.
Дочитанную свою газету он аккуратно свернул в трубочку, сунул в карман пиджака, и медленно так, чтобы с ботинок лишнего не разбрызгать, вышел на тротуар.
Целился на самое сухое место.
Когда оказался там, то словно забыл про недавнее своё экономное занятие и столь же деловито, как только что мерил ногами сточные воды, направился восвояси.
– Ты чего, мил человек, в луже-то стоял? – закричали ему вдогонку. – Почто людей зря морочишь!
Следовало внести ясность.
– Так ведь лужа то где? – обернулся Павел Коляскин к любопытствующим и недовольным гражданам. – У самой обувной фабрики!
Он поднял глаза на коптящую трубу предприятия:
– Сюда они отходы сливают!
Дальнейшее было не менее интересно:
– Я раз попробовал содержимое – чистый гуталин!
Люди поразевали от удивления рты.
– Так с тех пор ботинки и не чищу специально, – добил их морально незнакомец. – Зайду в лужу на пять минут, дождусь, когда полностью пропитаются и опять обувь, как новая.
– А-а-а! – восхитились в толпе.
И было чему.
Ведь и на самом деле, выходит, не врал.
Так как ботинки у первооткрывателя столь полезной для экономных людей, городской достопримечательности и впрямь – даже сияли теперь на солнце, исправно отражая своей кардинальной, аспидного цвета чернотой ласковые летние лучи!
Повторять никому не пришлось. Все захлюпали в лужу.
А Павел Федотович пошел себе дальше.
Не стал объяснять, что ботинки эти на самом деле он только получил на складе материально-технического снабжения их подразделения правоохранительных органов вместе с также выданной ему новенькой формой.
Но если китель с погонами и брюки с лампасами точно подходили к его фигуре среднего телосложения, и примерять их собрался уже дома, то с обувью вышла неувязка.
