…Звонок. В трубке голос:
– Здравствуйте, я правильно попал? Мне директор телеканала нужен.
Мишка, приосанившись, с тщетно скрываемой гордостью отвечает:
– Да, совершенно верно, внимательно Вас слушаю.
– Мне бы передачу сделать, о предстоящем православном празднике, священник я местный.
– Да я в курсе. Обязательно снимем и покажем, и крестный ход и молебен.
– Но у меня имеются дополнительные требования кое какие, хотелось бы обсудить.
– Да не вопрос, подъезжайте, всё обсудим. Или подъеду я к Вам, если для Вас так удобнее.
– Лучше Вы ко мне, приезжайте в храм.
Подъехал к бывшему детскому садику, который якобы раньше был церковью, а новые, «демократические» власти вернули его в «лоно православной церкви».
– Чёрт. Ну почему в этой проклятой стране, даже самые благие начинания, оканчиваются банальным переделом собственности. Ведь выпросили попы у правительства разрешение на беспошлинный ввоз спиртного и табака, это миллиарды долларов прибыли. Ну и строили бы на них церкви. Но нет, проще отобрать здания у музеев, детских садов, школ, а на табачно-водочные баксы построить резиденции для высшей иерархии.
С такими далеко не благостными мыслями, Мишка вошёл в церковь. Внутри всё находилось в стадии завершения ремонта. Сразу же бросалась в глаза неоконченная стенная роспись на библейскую тему. Сам сюжет был незамысловат, но написано было мастерски, явно талантливым и неравнодушным мастером.
– Это кто же у нас такой самородок? Вроде всех местных работников кисти и шпателя знаю. Но так никто из них не смог бы.– Подумал Мишка.
Посреди помещения стоял грубо сколоченный стол, за которым сидело несколько пожилых женщин, сам настоятель во главе стола, и девушка лет двадцати пяти. Несмотря на повязанный тёмный платок, резала взгляд какая то нездешняя, неземная красота черт лица, а ярко голубые глаза, буквально пронизывали душу.
– Всё. Погиб во цвете лет.
Промелькнула в голове мысль.
– Понятно кто художник. Мастер достоин своего произведения…
Поп поднялся из за стола, подошёл, сунул Мишке под нос лапу с обгрызенными, желтыми прокуренными когтями. Мишка сделав вид, что не заметил жеста, произнёс:
– Здравствуйте всем. Однако морозит на улице, продрог я изрядно.
Женщины вразнобой, вполголоса поздоровались в ответ. Мишку оглушило и ошарашило тихое «И Вам здравствовать» произнесённое голосом, по сравнению с которым, звук серебряных колокольчиков, – лишь жалкое дребезжание. Брошенный искоса взгляд, из под соболиных бровей, заставил дрожжать каждую жилочку в Мишкином теле.
– Окончательно влип. Нет спасения.
С тоской подумал Мишка. Поп тем временем пригласил его за стол.
– Разделите с нами трапезу. Не обессудьте, великий пост нынче, скоромного не вкушаем.
Мишка мельком глянул в ближайшую тарелку, увидел какое-то варево, подозрительного серо-мышиного цвета, ответил:
– Благодарю, однако позавтракал уже. А вот от чайку горяченького не откажусь.
Трапеза продолжилась в полном молчании. Мишка, прихдёбывая жиденький чаёк, откровенно таращился на неизвестную художницу. Та, заметив его взгляд, быстрым, изящным движением поправила выбившийся из под платка локон, зарумянилась от смущения, бросила на Мишку укоризненный взгляд.
– Ну нельзя же так. Я ж после этого на других баб и смотреть не смогу!!!
Окончательно впадая в тоску, думал Мишка.
Женщины меж тем закончили обедать, поп поблагодарил их за помощь в благом деле, сунул каждой напоследок лапу для лобзания, и выпроводил их восвояси. Только незнакомка, направилась в сторону лесов, сооружённых вдоль стены, на которой была неоконченная роспись. Даже в мешковатом наряде, поражала фантастическая грация её движений, потрясала красота плавной, но упругой походки…
