Посвящается всем дочерям, пострадавшим от рук своих матерей
ЖИЗНЬ ДО
Когда женщина рожает ребёнка и по разным причинам не воспитывает своё дитя, в душе этой женщины образуется огромная дыра.
И с этого момента события начинают разворачиваться таким образом, чтобы закрыть зияющую болезненную рану всем, чем угодно – мужчинами, алкоголем, работой, религией, путешествиями или воспитанием чужих детей.
Моя мать родилась в Советском Союзе, ее «лучшие годы» пришлись на шальные 90-е. Отсутствие образования, нищенская зарплата, истерики и самодурство начальницы, несложившаяся личная жизнь, ребенок–обуза. А вокруг разворачивается яркая, беззаботная жизнь, в которую так хотелось попасть и не получилось.
Когда я была ребенком, я помню, как наблюдала за мамой и отчаянно хотела быть на нее похожей. Она была красивой женщиной и ухаживала за собой.
В погоне за красивой жизнью мать потеряла самое ценное – то, что было рядом. Она хотела получить все и сразу, не прилагая усилий, а приобрела только разочарования и несчастную судьбу.
Я вырывалась из этой парадигмы мышления весь подростковый период.
В моей жизни мать присутствовала очень редко. В основном она отдавала меня бабушке, которая не горела желанием водиться с ребенком, я была в тягость. Моменты, когда я могла побыть рядом с мамой, были редки, при этом она либо погружалась в тяжелые переживания, либо физически вымещала на мне злость за неудавшуюся жизнь.
В какой-то момент я мечтала, чтобы она умерла и никогда больше не приходила домой, тогда закончилось бы это невыносимое для маленькой девочки ожидание.
У меня с детства осталась психотравма «поворота ключа». Когда в замочной скважине поворачивался ключ, на меня обрушивались страх, ненависть и беспомощность. И позже мужу приходилось присылать смс, чтобы я открывала ему дверь сама. Сейчас, освободившись от этой травмы, я с радостью жду возвращения домашних, и звук поворота ключа вызывает теплые эмоции.
В 10 лет я первый раз решилась свести счеты с жизнью. Я съела все таблетки из аптечки. Повезло – ничего опасного там не было. Меня мучительно рвало, после этого случая надолго получила проблемы с желудком.
Дальше следовала череда неудачных попыток – несколько раз не хватило силы воли шагнуть с крыши высотки или нанести глубокие раны на предплечье.
Один из самых серьезных конфликтов в нашей семье произошел в моем подростковом возрасте. Я написала письмо родственникам в другую страну о том, как мне плохо, что ненавижу мать, и точно помню, что назвала ее сукой. Письмо мать прочитала. Я успела вырваться, когда мать замешкалась, и сбежала из дома. После этого я уже редко приходила домой.
Через много лет, когда развернулась история с отобранием у меня детей, мать в показаниях суду умолчала об этом моменте.
Из показаний для психолого-психиатрической экспертизы:
“При описании сложившейся семейной ситуации подэкспертная (моя мать) подчеркивает свое негативное отношение к дочери. С ее слов: «Дочь вышла из под контроля, когда ей было около 15 лет. В школе несколько раз переводилась из класса в класс, не выдерживала, конфликтовала с девочками. После дочь поступила в медицинское училище, там часто прогуливала… С 16 лет начала резать себе вены (царапала) раза 3. демонстративно…”.
МОЯ ВЗРОСЛАЯ ЖИЗНЬ
Мне было семнадцать, когда мать вышла замуж и переехала в другой город.
С будущим мужем мы подали заявление в загс сразу после знакомства, мне только исполнилось восемнадцать. Я сбежала во взрослую жизнь, встретив такого же недолюбленного ребенка. Мы оба отчаянно нуждались в тепле и принятии. И если я из колючего, холодного мира сбегала в чтение детективов и романов, то мой муж в употребление веществ, изменяющих сознание.
