– Сестрица, дорогая, как я рада тебя видеть! – в огромную холодную комнату впорхнула Весна, и в воздухе сразу же запахло сладостью.
– Здравствуй, здравствуй, родная моя! – Зима обняла младшую сестру, повисшую у неё на шее. – Ты как раз к полднику. Будешь горячий глинтвейн?
– Твоего изготовления? С удовольствием! Ничего вкуснее в жизни своей не пробовала!
– Ты мне определенно льстишь.
– Нет, что ты! Я, если хочешь знать, тобой просто восхищаюсь! Ты такая!.. Такая!..
– Суровая и безжалостная. Старая, ворчливая и злая.
– Не-е-ет! Справедливая, мудрая и по-королевски сдержанная! Этой выдержке можно только позавидовать. Как бы я хотела быть похожей на тебя, хотя бы чуть-чуть… – с детским восхищением прощебетала Весна.
Зима поставила чашу с ароматным напитком на можжевеловую подставку и потрепала сестренку по пшеничным кудрям:
– Ты меня любишь, потому что младшая сестра, и судишь предвзято. – Она подошла к окну и взглянула в опускающиеся сумерки. – А вот люди не считают меня мудрой, справедливой и уж тем более сдержанной. Только суровой, ледяной и даже лютой! Им и невдомек, что без этой суровости никак нельзя. Никакого порядка в мире не будет. Как без мороза и холода природе отдохнуть? Где тогда сил набраться? Как люди сумеют почувствовать пробуждение чувств, если сама природа им этого не покажет всеми чудесами своими? А знаешь, как мне иногда хочется побыть ветреной и легкомысленной?
– Ты серьезно?
– Конечно. В юности ведь есть своя неповторимая прелесть, дорогая моя. Просто мне положено быть взвешенной, рассудительной и суровой. Никогда не жалей о том, какая ты. В природе не бывает ошибок. Каждый таков, каким он должен быть.
– Вот именно! Не тебе ли лучше всех известен порядок вещей в природе и того, что если что-то происходит в мире, то это зачем-то нужно? Тогда откуда такая тоска во взгляде? Что с тобой, сестрица?
– Да так, взгрустнулось немного. Предстоит мне один неприятный разговор. Вот и хандрю. Не знаю, как лють свою показать да дров при этом не наломать.
– Что случилось?
Зима прошла к столу и налила себе глинтвейн, который уже с огромным удовольствием потягивала сестра.
– Снежана. Нет уже на нее никакой управы! Пора переходить к более категоричным мерам.
– Ты слишком строга к девочке. Она просто молода и слегка взбалмошна.
– Нет, сестра. Взбалмошностью это уже никак назвать нельзя. Нам дана сила, а с ней и определенные обязанности и строжайшие правила, которые никак нельзя нарушать. Она же не просто загордилась своим превосходством над людьми, но и натурально над ними потешается. Притом на этот раз дошло до того, что серьезно пострадал человек.
– Да ты что?! – даже вечно неунывающая Весна нахмурилась, и над ее веснушчатым носиком пролегла складка. – А что сама Снежана говорит?
– А ей хоть бы что! Веселится. Приказала ей явиться сегодня ко мне. Вот жду с минуты нам минуту, – Зима устроилась за столиком напротив Весны.
– Я не помешаю вам, если тоже буду присутствовать?
– Нет, дорогая, но сразу хочу предупредить: можешь даже не пытаться стать в ее защиту. Не в этот раз.
– Хорошо. Не буду.
– Пока твоей племянницы нет, расскажи, как тебе отдыхается, дорогая? Какие новости, да и вообще?
– Ах, сестрица! Я просто побывала в сказке!
– Для нас есть еще на Земле подобное место?
– Ты сомневаешься?
– Если быть до конца честной: немного да.
– Тебе определенно нужно развеяться!
И Весна зажурчала звонким голоском, наспех рассказывая свои самые яркие впечатления от путешествия. Зима смотрела на миловидное личико сестры и думала, что недаром Весну все люди любят и ждут. Даже у нее, суровой и злой, отлегло от сердца. Но Снежану необходимо остановить сейчас, хотя для себя Зима уже решила, что все-таки оставит девочке шанс на исправление ошибок.
