Гэ́Ха>1 поселился в школьном подвале среди барахла из пионерской комнаты. Он дремал в сломанном рупоре, укрывшись пионерским галстуком, а голова заполнялась воспоминаниями о прежнем месте службы. Как же было спокойно служить в грехохранилище: принял грехи, записал, заархивировал, поместил в капсулу или в клетку, в зависимости от тяжести проступка, и всё! Отдыхай до следующей поставки!
У ГэХи имелось своего рода хобби. В свободное от службы время он любил выискивать в архиве грехи какого-нибудь человека, копировать в свой персональный грехошет все грехообстоятельства и с помощью нелицензионной копии грехопрограммы>2 создавать видеофайл, включающий всю жизнь этого человека – до смерти или до настоящего момента. Чем длиннее получалась грехокомедия, тем больше радовался маленький архивариус, раз за разом прокручивая прикольное «кино».
Но порой грехопрограмма выдавала короткие фильмы-ужасы, с невольными грехами или с грехами, о совершении которых человек уже жалел. Смотреть такие фильмы было страшно, потому как в любой момент этот человек мог пойти в церковь, покаяться на исповеди, пособороваться или совершить ещё ряд грехостирающих процедур, и тогда всё… жди беды.
Самыми занятными кадрами в грехофильмах, по мнению архивариуса, являлись ложь, обман, клевета и самооправдание – фантазия людей в этих грехах поистине безгранична. Архив лжи в грехохранилище представлял собой огромный склад грехотворений, грехофантазий и грехомыслия. Под него даже выделили отдельный этаж, на который ГэХа частенько наведывался за новинками.
Не оставлял маленького архиватора равнодушным и отдел сквернословия. Оскорбления и обзывания скапливались здесь веками и с каждым годом становились всё изощрённее, обиднее и унизительнее.
Также ГэХа не обделял вниманием комнаты лести и лицемерия. Сюда архивариус ходил, как на уроки в школу. Он знал, что это ему пригодится в общении с начальством и коллегами.
Были и отделы, в которые ГэХа заходил с опаской: залы с грехами убийства и насилия. В этих хранилищах стоял постоянный фоновый гул, складывающийся из криков и стонов жертв. Многие служители высшей категории наведываются в эти отделы, чтобы добыть новые способы мучений грешников в Преисподней.
В работе архивариуса случались жутковатые моменты. Некоторые фрагменты из его фильмов, а иногда и файлы целиком, удалялись из грехошета, словно их там никогда и не бывало. Тогда же начинали лопаться клетки и капсулы – в них взрывались, сгорали и тлели разные грехи. Приходилось менять упаковку у оставшихся грехов в данной партии и заново их архивировать. Но страшнее всего было выяснять, какие именно грехи исчезли. Потому что после их ликвидации всегда ненадолго оставались белые светящиеся пятнышки, которые жгли лапы, если к ним прикоснуться. А при попытке их просканировать вся техника на этаже выходила из строя.
Вспомнив светлые пятнышки, ГэХа поёжился. Здо́рово же ему тогда досталось! Словно воочию вставали перед бывшим архивариусом события рокового дня…
В свободное от службы время ГэХа копался в своём грехошете и заметил, что его любимый фильм сильно повреждён. Из него стёрлись самые длинные и самые лучшие фрагменты.
– Да как такое может быть? – растерялся архивариус. – Куда исчезли грехи уже мёртвого человека? Не мог же мертвец сходить в церковь и покаяться?!
В панике ГэХа побежал искать пропажи и обнаружил полный бардак в залах и комнатах, где они хранились. Грехи этого человека взрывались, повреждая взрывной волной десятки упаковок, лежащих в соседних ячейках.
– Ну почему опять в мою смену?! —взвыл ГэХа.
