Это очень интересно сопоставить, что народы думают друг о друге, как они себе друг друга представляют. Конечно, в разное время и представляют по-разному. Например, одними они нас видели в войну, другими видят теперь. А ведь мы не были другими и другими не стали, хоть и многое, конечно, с тех пор изменилось.
(Точно так же мы относимся и внутри одного народа, то есть человек к человеку относится так же. Он думает что другой – не такой, он не так понимает, как я и так далее).
Если собрать и напечатать представления народов друг о друге, – тогда могут открыться вещи поразительные по нелепости. И это не так уж смешно.
Нам известно про японцев, что они исключительно владеют собой. Представляются нам самураи, выдержанные ничем не выдающие свои чувства. По их непроницаемым лицам ничего невозможно ни узнать, ни прочесть, что даже о смерти близкого человека они сообщают с улыбкой, чтобы не испортить вашего настроения. В это еще и потому верится с легкостью, что слишком укоренилось убеждение: другие люди не такие, как мы с вами. И это совсем не смешно, хоть и нелепо.
Потому что незнание и его крайняя степень – невежество бывали причиной слишком многих трагедий. Стоит убедить, что другие люди не такие, как мы сами, и якобы, в них все иное, хуже, гаже, – и убийство покажется делом правильным и справедливым. Вот так обращались с рабами в США. Так уничтожили племена индейцев в Америке, в Индонезии, в Австралии. Так делали все диктаторы, готовя народ к захватам чужих земель, к агрессии, грабительским войнам.
Но есть зеркало, в котором мы все отражены такими, какие мы есть. Это зеркало – искусство.
У разных художников побуждения к творчеству могут быть разные, даже честолюбивые – «Вот я удивлю мир! Вот прославлюсь!» – но в целом прав поэт: «служенье муз не терпит суеты».
Искусство не создается на экспорт – от случая к случаю, как печатают рекламные буклеты: все на глянце, все яркие, пляшущие. Искусство – оно прежде всего для себя самих. В нем отражается потребность народа себя осознать, свою выразить душу на пути искания правды и смысла жизни.
Пожив, повидав жизнь разных народов, я не очень верю в то, что другие люди не такие, как мы. У всех людей, всех рас и наречий душа болит сильнее, чем тело. Самая нестерпимая боль – это боль души. И в каждой нации есть люди черствые, для которых чужое горе не горе. Но при этом, на их глаза, спокойно взирающие, навертываются слезы от трогательного рассказа, от сентиментальной мелодии…. В Искусстве воплощен божественный дар.
А еще, потому можно понять, что искусство и почву создает для понимания: оно располагает к искренности, сплачивает людей, опираясь на общую для всех рас и народов способность переживать чужую боль, как свою. И читают люди про других, а переживают, как за себя.
Вот пример видный. Для музыки сегодня практически нет преград. В прежние времена, чтобы была услышана музыка в другой стране, должен был состояться торжественный акт концертного исполнения.
Сегодня музыка звучит, поет, орет из всех динамиков. И пляшут под нее, и плачут под нее, и путешествует она по морю и по воздуху.
Но для книг, как в прежние времена, есть языковые барьеры. Они остались, они незыблемы. Чтобы книгу, скажем, русского писателя прочли на английском языке, ее надо прежде перевести и издать. А для этого мало даже прекрасных переводчиков и отличной полиграфической базы. Нужно еще желание разрушить и предвзятость и предубеждения.
Нужно сближение культур всех народов земли. И в этом помогает и способствует литература. Своеобразие литературы заключается в том, что общее раскрывается – через индивидуальное. Герои литературных произведений не единичные люди – автор выводит тип характерный для многих людей. И в героях лит. Произведений мы можем узнать себя или соседа. Художественное произведение, литература в целом – социальны во всех своих составных элементах. Писатель воспринимает и воссоздает явления социальной действительности, человеческие отношения в их остродраматическом напряжении.
