— В чём дело?
— Всё хорошо, — отвечаю, едва дыша.
Но когда лёгкая тряска самолёта
отдаётся по взвинченным нервам сильной вибрацией, прячу лицо на
широком мужском плече.
— Ты боишься летать, — догадывается
Данте. Целует волосы, опаляя горячим дыханием. — Трусишка.
— Не боюсь, — возражаю я, не желая
показаться слабой трусихой, недостойной быть рядом с ним — с самым
сильным и властным мужчиной.
— Не боишься? — усмехается и
заставляет посмотреть в глаза. — Да неужели?
— Не боюсь.
Но повторная тряска — и моя смелость
резко падает до самого минимума. Сердце начинает бешено колотиться
где-то в районе горла. Я начинаю нервничать и уже не могу сдержать
страха. Оглядываюсь, ища взглядом сына.
— Эй. Он в порядке. У няни…
— Я… Я только взгляну на него, —
шепчу, желая прогуляться по самолёту, погружённому в приятную
полутьму. Мне бы только взглянуть на своё сокровище, на сыночка — и
я буду спокойна.
Но проклятый страх сковывает меня
так, что я не могу даже подняться.
— Моя трусишка…
Судорожно выдыхаю, когда Данте
тянется ко мне, обнимая за талию. Притягивает жарко и властно,
отщёлкивая ремень.
Коротко вскрикиваю.
— Ты в безопасности, Прелесть. Ты в
моих руках, значит, тебе не грозит ничего, кроме… жарких
оргазмов...
Издаю нервный смешок. Мой мужчина
голоден по мне, как всегда. Но секс? Сейчас? Здесь? Самолёт —
частный. Мы на его борту — цари и боги, но я даже подумать не могу
о такой постыдной шалости.
Первый в жизни перелёт даётся мне с
большим трудом. Даже крепких объятий любимого мужчины кажется
мало…
— Я знаю, что тебя отвлечёт…
Поворачиваю голову в сторону Данте.
Он тянется к моим губам. Я больше всего жажду забыться, но я
слишком хорошо понимаю, как быстро Данте переходит от поцелуев к
сексу. Пять секунд — и мои трусики можно будет выжимать.
— Здесь некуда бежать, красотка, —
хрипло выдыхает Данте, прижимаясь губами к щеке.
Он начинает прокладывать дорожку к
моим губам. Поцелуи из летящих и лёгких становятся фатальными — как
наше притяжение. Но едва прижавшись к губам, Данте лишь слегка
дразнит их языком, лаская. Задерживается на пару мгновений. Не
больше. Но катастрофически быстрыми жалящими поцелуями спускается
до шеи и начинает покусывать её. Горячее дыхание опаляет нежную
кожу. Пробравшись до кожи за ушком, Данте медленно проводит языком,
выбивая дрожь.
— Ох… — испускаю жаркий выдох, когда
он добирается до мочки, терзая её зубами и посасывая. — Ты так
сладко пахнешь, — шепчет Данте, — нереально сладко… Моя прелесть.
Раздвинь ножки.
Что?
— Раздвигай, — добавляет металла в
голос. — Хочу вытрахать из тебя чувство паники.
— Но мы в самолёте.
— Да. Я в курсе, — берёт мою руку и
тянет к себе, располагая на внушительном бугре в районе ширинке. —
Чувствуешь? У меня адский стояк…
Лишая меня возможности ответить,
Данте алчно набрасывается на мой рот. Терзает, кусает, вьёт из меня
верёвки. Я барахтаюсь словно в паутине, понимая, что жара в
трусиках стало неприлично много.
Я уже потекла. И если Данте
дотронется до меня, то поймёт… как сильно он на меня влияет.
Постоянно. С самого первого дня нашей встречи. И если я дам ему
трахнуть себя в самолёте, одним безумством в моей жизни
станет больше.
Поцелуи Данте уничтожаю желание
сопротивляться. Ещё никогда я не чувствовала себя так: хотелось
поддаться его грязной ласке и одновременно отступить. Но бежать —
некуда.
— Волнуешься? Не стоит…
Данте перемещает одну руку на грудь,
начав сжимать упругие полушария по очереди. Сосочки под тонким
кружевом бюстгальтера начинают и вытягиваться вперёд. Пальцы второй
руки Данте перемещает вверх по моим ногам, поглаживая кожу.
Мгновение — и он уже нырнул под юбочку, вклинив ладонь ребром между
стиснутых бёдер.
