ИЗ АРХАНГЕЛЬСКА К НОВОЙ ЗЕМЛЕ
Теплоход «Буковина»* утром отошёл от причала Архангельского морского порта. Наша каюта была в третьем классе с круглыми иллюминаторами, расположенными вдоль борта, существенно наклонённого сверху вниз, что было свидетельством нашего нахождения ближе к донной части судна. Третий класс – это минимизация затрат государства на перевозку военнослужащих. Стоя на полу в каюте, вы не имели возможности видеть, что творится за бортом судна. Однако в иллюминатор при желании можно было заглянуть, если навалиться телом на борт, встать ногами на идущие вдоль борта трубы и слегка подтянуться, ухватившись за обод иллюминатора. Отвинтив барашки на рычажках, можно было откинуть вверх стеклянное окошко иллюминатора и наблюдать бегущие прочь от корпуса судна волны. При этом был виден уходящий высоко вверх стальной, крашеный голубовато-белой краской, борт. За бортом плыло спокойное Белое море. В каюте были двухъярусные койки, стол, раковина умывальника. Койки закрывались от помещения занавесками, которые могли быть сдвинуты, при желании, либо к ногам, либо к голове. В каюте было достаточно тепло, потому форма одежды была летняя – майка и тренировочные брюки. В каюте было четыре пассажира: двое нас – лейтенантов, а также майор-лётчик и морской офицер – капитан 3го ранга. Моряк был человек общительный. Он, как оказалось, длительное время служил на подводной лодке. Лётчик не был из морской авиации – он был одет в зелёную форму. Наша форма была гражданская: чёрные брюки и ботинки, пиджаки, рубашки – всё, кроме брюк и ботинок, не по уставу. В Архангельске мы закупили по несколько пачек галет. Галеты были из обжаренного сухого с воздушными пузырьками теста, видимо из ржаной муки, но вкус вполне приятный. Ими мы и подкрепились, запивая водой из крана в каюте. Капитан 3 ранга отправился в буфет, где, видимо, употребил что-то спиртное, так как по его возвращению специфичный запах появился в каюте. Так как делать было нечего, то мы улеглись в кровати и задремали. Не помню, как долго мы дремали, но наступил момент, когда к горлу начали подкатывать неприятные комки и желудок пожелал показать то, что было съедено ранее. Нас, то с некоторым ускорением толкало вверх, то стремительно бросало в свободном падении вниз. Наконец наступил момент, когда потребовалось прибегнуть к услугам умывальной раковины.
Желудок выбросил в неё только неприятную жидкость. После этого полегчало. Взобраться на верхнюю койку не составляло труда: достаточно было уцепиться за её деревянный бортик и подождать момент, когда она сама начинала приседать к тебе. Капитан 3го ранга пояснил, что мы вышли в Баренцево море и, видимо, начинается шторм потому и стало покачивать, а так как мы находимся близко к носовой части судна, то нас будет качать посильнее, чем в корме. Судно, мол, идёт хорошо, и качка продольная, так что бояться нечего. Прокомментировав причину качки, он добавил:
– Не хотите покушать? Нет? А у меня что-то аппетит разыгрался. Пойду в ресторан, – и вышел.
Когда он раскрыл дверь каюты, мы заметили в коридоре молодую стюардессу и двух солдат, которые беседовали и веселились. Стало ясно, что все по-разному переносят качку: кто-то испытывает голод, кто-то ничего не ощущает, а кому-то и в голову не приходит думать о еде. Чтобы занять как-то время лёжки, я начал подсчитывать период колебаний судна. Считал отдельно время восхождения на гребень волны и отдельно время падения с гребня. Насчитал десять секунд вверх и десять секунд вниз, и при подъёме вверх перекинул ногу за бортик кровати, чтобы добраться к раковине умывальника. Пол каюты сам подставился под ноги моего тела, после чего я скинулся с кровати. Только пристроился к раковине, как меня оттолкнул лётчик. Пожалев о съеденном, он одобрительно высказался о моряках, которые способны переносить такую болтанку.
