– Я помню, когда-то я видела сон, он не поразил меня, а почему-то вспомнился намного позже. Мне снилась лестница. Это была широкая лестница с мраморными, наверное, ступенями. На всех ступенях сидели люди – так тесно, что трудно было между ними пройти. Кверху лестница сужалась, а вершины ее не было видно. Я начала подниматься с первой ступени. Хорошо помню, что на первых ступенях еще было свободное место, хотя бы чтоб поставить ногу. Но люди, сидевшие вокруг, протягивали руки, хватали меня за одежду и тащили вниз. Да, еще: когда я всходила на следующую ступеньку, те люди, которые оказывались внизу, начинали относиться ко мне… как лучше сказать – подобострастно – они поднимали руки к небу, становились на колени, целовали край моего платья. На мне было длинное платье, темно-красное и тяжелое, а поверх него – ярко-красная мантия. Но мантию я заметила, только поднявшись на самый верх. На верхних ступнях тоже было свободное место, но много людей там поместиться не могло. Самая верхняя ступенька была совсем свободна. На небольшом каменном возвышении стоял стол, покрытый красивой материей, а за столом сидят люди, несколько человек…
– Четверо? – спросил Вацлав.
– Я не могу вспомнить точно… Да, четверо.
– А за столом есть еще одно незанятое место?
– Да, доктор, совершенно так… И кто-то из них говорит мне:?Ты будешь нашим председателем?.
Она сидит спиной к темнеющему окну; голубоватая лампа чуть-чуть мигает. Это мерцание остается незаметным, отражаемое неживыми предметами; даже ее платье освещено слабым, но постоянным светом. Мерцание отражается только от ее лица и от красивых длинных пальцев, которыми она время от времени обозначает в воздухе плавные широкие фигуры, вся погруженная в воспоминание.?Ты будешь нашим председателем? – ее руки на миг зависли в воздухе, ожидая ответа, и свалились на колени. Жест нетерпения.
Только женщина умеет ронять руки вот так, подумал Вацлав, сколько же раз я видел этот жест.
– Кейт, вы ждали, что я отвечу немедленно? – спросил он.
– Да.
– Скажите еще что-нибудь.
– Вчера был дождь.
– ?Вчера был дождь? – как просто; эта простая фраза напомнила мне множество вещей и людей; многих из них нет, многих я никогда не увижу. Я сразу вспомнил Нору, например, – она уезжала в дождь… Ага, вы тоже вспомнили что-то.
– Вспомнила.
– Это даже важнее вашего сна?
– Интереснее. А важнее – для кого как. Угадайте, что я вспомнила.
– А сон? – спросил Вацлав.
– Да, сначала сон.
– Так вот, ваш сон очень прост. У вас врожденная огромная потребность в достижении. В детстве эта потребность не удовлетворялась, поэтому она прорывалась в снах. Потом, когда ваша жизнь начала напоминать этот сон, вы его вспомнили и он вас поразил, потому что был похож на правду. Но вы еще далеки от верхней ступени.
– О!
– Так что же вы вспомнили? – спросил Вацлав.
– Угадайте, ведь это ваша профессия – отгадывать мысли.
– Приехала Нора, правильно?
– Да, и с ней еще двадцать незнакомых женщин и четверо симпатичных мужчин. Один из них – просто Геркулес, ходячая гора.
– Очень мило.
– Доктор, а о чем я сейчас думаю?
– Вы думаете о том, что за отношения были у вас с Норой; о том, что теперь вы все узнаете – вам этого ужасно хочется, как и любой женщине; думаете о том, каким образом я узнаю ваши мысли, правильно?
– Почти. В общем, да.
На ее груди – брошь, красиво опалесцирующая капля в золотой оправе. Камень удивительно преломляет свет, собирая его в красные и желтые фигуры. Сейчас Кейт чуть наклонилась вперед, собираясь встать, и цветные фигурки в капле слились в подобие натюрморта: золотое яблоко на красном фоне. Почти совершенная иллюзия.
– Вы уже уходите? – спросил Вацлав.
– Да, иначе вы просветите меня насквозь. В вашем присутствии я чувствую себя прозрачной, как…
