Магия – это тень, что забирает радость и приносит лишь страдание.
Триста лет назад, в небольшом городке Нардис, утопающем в зелени лесов и безбрежных полей, мир напоминал гладь спокойного озера. Жители этого крошечного уголка земли вели простую жизнь – сеяли, убирали урожай, собирали грибы и ягоды. Они не знали ничего о магии, но в их сердцах жила вековая ненависть к ней. Из уст в уста передавались страшные легенды о колдунах и знахарках, о тех, кто использовал магические силы, чтобы причинить боль и страдания. Закоренелое предубеждение сделало их жизнь предсказуемой, но холодной. Меня зовут Габриэль Дагдарион, и я родилась в этом городе.
Солнце уже стояло высоко, его яркие лучи невольно пробирались сквозь щели в деревянных ставнях, вырывая меня из сладкого сна. Я потянулась, пытаясь уловить последние мгновения нежной дремы, но мой внутренний голос, срывающийся на ломаном шёпоте протестов, снова напоминал о своих обязанностях.
– Габриэль, вставай! – раздался из кухни голос матушки, проникновенно и требовательно.
Я открыла глаза, тяжело вздохнув. Села на своей жесткой кровати, мысли о дальнейших мучениях заставили меня поморщиться. Едва почувствовав тепло солнечных лучей, обжигающих чувствительную кожу, я неохотно скинула с себя одеяло. В одной лишь сорочке я, испытывая холодный пол под босыми ногами, направилась на кухню, где меня ожидала матушка, поглощённая готовкой сырных лепешек.
Сквозь теплый воздух кухни, напоенный благовонием теста и жареного сыра, я заметила, как она обернулась ко мне с неумолимым выражением лица. Я всегда была в восхищении от её умений: как тонко ладонями сглаживала она раскатанные лепёшки, как ловко переворачивала их на горячей печи. Длинная седеющая коса, аккуратно заниженная на затылке, подчеркивала её силуэт, который, несмотря на время и заботы, всё ещё сохранял очарование. Тем не менее, морщины на её лбу резко очертили её эмоции.
– Почему ты не одета? – её глаза, полные строгости, пробежали по моему небрежному наряду. – Выглядишь как бабочка! Так ты никогда не найдешь себе мужа!
– Мама! – не выдержала я и повысила голос, ощущая, как стыд солёным потоком накатывает мне на щеки. – Я только встала. Ты сама сказала вставать!
– Живо иди переодевайся, – меж тем, она не отступала. – Скоро отец войдет в дом, не позорь себя.
С горьким вздохом я вернулась в свою комнату. На мгновение осталась наедине с укоряющим чувством, вдыхающим спокойствие от того, что именно здесь, среди своих невзгод, я могла быть собой. Я подошла к старому шкафу, его двери скрипнули под моими руками. После долгих поисков я вытащила нежно-розовое платье, его легкая ткань словно шептала мне о том, как хорошо одеться в него непосредственно перед работой в поле. Я быстро натянула платье, его рукава-фонарики касались моих плеч, даря мне чувство праздника даже в будний день. Короткие сапоги, скрипящие своим маленьким размером, совершенно не желали подружиться с моими обнаженными ногами.
С каким-то искренним желанием я схватила маленькое резное зеркальце с широкими боками, взглянув на свое отражение. Длинные черные волосы, упавшие на плечи непринужденными волнами, и широкие раскосые зеленые глаза, которые когда-то вызывали восхищение у коровы, не скрывали простоты и скромности деревенской жизни. Типичная крестьянка! Словно проклятие, меня охватило чувство дискомфорта. Я обескураженно отбросила зеркало на кровать, а сама хоть и с напускным равнодушием, тезисно подошла к двери, чтобы вновь погрузиться в свою реальность.
Пока я шла обратно на кухню, слышала шорохи и звуки, сопутствующие семейным утренним ритмам – стук деревянной ложки о кастрюлю, треск теста под пальцами матушки и отдалённые голоса соседей из соседнего огорода. Никак не могла избавиться от лёгкого чувства недовольства, но одновременно во мне что-то щёлкнуло. В этом мире, полном простых радостей и тяжёлых забот, я искала вдохновение для того, чтобы вырваться за пределы обыденности.
