Алексей не жил, а существовал. Бобровка осталась в сознании отрывочными кадрами и тишиной, прерываемой гудом в голове. В тишине, как кадры немого кино, наплывали виденные в яви картины и образы. Оставшаяся без обитателей их заимка Чижи на берегу таёжного Васюгана. Игорь, кативший санки с беременной Капитолиной в скит к повитухе. Она же – в Бобровке, с каменным лицом сидевшая у гроба. Ах, Капа, Капа! Недолго длилось твое счастье! Как-то сложится теперь твоя судьба? Не покатится ли сломанная карета снова под откос?
В голос рыдали Татьяна Васильевна с сестрой.
Появлялась перед ним еще живая Магда, которую Диоген называл святой Магдалиной. Она пришла в ту роковую ночь к Алексею в келью, и он не нашел в себе силы отказаться от ее тела. А ее силы хватило, чтобы прикрыть его от выстрела Юриста.
Мелькал в воображении куцебородый Наумыч, успевший всадить из своей одностволки пулю в Юриста. Но не смог увернуться от смертельного оружия, вылетевшего из руки фальшивого гуру.
Наумыча хоронили в один день с Игорем. Пьяненькие сын Толян и сноха Ирка размазывали по лицу грязные слезы. Виновато притихший Диоген бросил в могилу приятеля ком земли и, схватив лопату, рьяно стал закапывать ее.
Кадры повторялись, будто Алексей листал альбом с фотографиями то в одну, то в другую сторону. Эмблер, произнесший на тихих поминках прощальную речь. Сгорбленная тетка Матрена, шепотом пытавшая Диогена про сынову невесту. Опустевшая после поминальных гостей горница. Сидевшие в обнимку на диване Татьяна Васильевна и Капитолина. Тетка Гала, укладывающая в коляску маленького Игорька…
И все это – дело рук одного человека. Нет, не человека, а безгубого служителя дьявола!..
Гуд в голове прекратился, когда колеса вертолета коснулись бетонки аэродрома учебного полигона. Двигатели умолкли, и Алексей почувствовал прикосновение к плечу. Открыл глаза. Перед ним стояла спецназовка по имени Юлия.
– Алексей Николаевич! Шеф передал, что появляться вам дома – пока небезопасно. Жилье вам предоставят здесь, в закрытом военном городке.
– Мне все равно, – ответил он.
Нарушив собственную инструкцию, Пилот распорядился поселить Утопленника в служебном общежитии. Это была крохотная, но отдельная квартирка. Почти двое суток Алексея никто не беспокоил. У него было время собраться с мыслями. Естественно, что он не имеет права оставить своих друзей без отмщения. Кроме физического насилия, есть много других способов.
В первую ночь в общежитской комнате к нему явилась маленькая зеленоволосая инопланетянка с печальными глазами. Оника глядела на него с сочувствием, и он понял, что она старается его ободрить. Словно бы напоминала, что его друзья недаром отдали свои жизни. Но разве трупы Юриста, гуру и других бандитов – утешение? По земле еще гуляет столько негодяев, что истребить их всех не хватит никаких сил.
– Хватит, – немо произнесла Оника.
Он слабо улыбнулся в ответ, и его улыбка означала пожелание, чтобы она не переживала за него. Наверное, она только этого и ждала. Видение исчезло.
Встречался он только с Юлией и Георгием, когда в обозначенное время посещал столовую. Трапезничали они втроем. Алексею нравилась эта парочка. Он еще в тайге понял, что они муж и жена, и что уже длительное время увлеченно занимаются своим небезопасным ремеслом. Обращались они к нему с заметным почтением и только по имени-отчеству.
Он понимал, что начинается новый виток его жизни, и был уверен, что этот виток не придется ему по нраву. Сердце его продолжало терзать то, что произошло в Чижах. В груди его застрял камень, мешавший дышать и думать. Он не давал забыться, виноватил Алексея в гибели друзей и тянул его в Белый омут. Тяжелая ноша, хоть и незримая.
